Вопросительно перевожу взгляд с Араба на Саматова.
— Это первое, — с интересом отвечает Саматов. — А какое было второе соображение? Я, кстати, пока полностью согласен.
— Либо забываем первый пункт вообще. Но получаем то же самое, хоть и с другой стороны. Источник приказа — Самый Верх. Кто-то, чья власть вечна и абсолютна. Если по логике. Ему не нужно бояться ответственности ни в каком виде. Потому что если ему придётся отвечать конкретно за этот приказ, это будет означать, что Его Абсолютная Власть кончилась. И это будет самой мелкой из его проблем.
— Да. — Коротко кивает Саматов. — Теперь вопрос: и много у нас таких людей в стране?
— Лично мне на ум приходит один. — Снова перевожу взгляд с Саматова на Араба. — У нас только один человек в государстве, которому нечего опасаться, пока он жив. И который стар уж настолько, что своей жизнью ему дорожить не приходится. В отличие от власти, которую можно попытаться передать по наследству. Ничего что мы тут так откровенно?, — указываю глазами на камеру в углу.
— Один человек и есть, — задумчиво пару раз качает головой, как китайский болванчик, Араб. — Всё верно. Насчёт откровенностей — не опасайся. ТУТ ведём наблюдение только мы. У нас свои сложившиеся ритуалы, и мы далеко не всегда любим тех, кого охраняем. Тут гораздо похлеще высказывают… Особенно в адрес внуков-наркоманов, которых приходится…
— СТОП, — Саматов кладет ладонь на руку увлёкшемуся Арабу, затем поворачивается ко мне. — Пока всё точно. Так что не парься. Во-первых, ты явно не тот уровень. Чтобы именно тобой, зелёным новичком, которого годы доводить и доводить, занимался тот человек, которому на кладбище уже прогулы пишут…
Араб смотрит на Саматова, пытается сдержаться, но потом фыркает и начинает ржать. Саматов присоединяется. Я тоже.
— Во вторых, и именно потому, что ему жить-то осталось всего-ничего… Пока, чисто теоретически, лично ты наберёшь форму, конкретно ЕГО вакансия однозначно и освободится, и заново заместится, — Продолжает дальше уже Араб. — А на этой должности, ни о какой преемственности курсов речь не идёт. По крайней мере, в нашей стране и у соседей. Каждый следующий Лидер объявляет предыдущие результаты нерелевантными, равняет всё с землёй, и начинает заново. — Араб весело смотрит на меня.
На него неодобрительно смотрит Саматов, но кивает, подтверждая его слова.
— А что, врачи все циники, — уклоняется Араб от подзатыльника Саматова.
— Ну и детали, — продолжает уже Саматов. — Чтоб попасть конкретно к нам, нужно выдержать конкурс более сотни человек на одно место. Хотя это и не афишируется. Так что насильно, поверь, таких как ты, в обойму уже давно никто не тягает: невыгодно. Мы сильны СИСТЕМОЙ. Как футбольная сборная Германии. А не яркостью одиночек типа Пеле и Марадоны. А ты, в силу именно что склада психики, в СИСТЕМЕ бы выполнял только роль алмазной пыли. Это я тебе как… как мелкий начальник говорю, — недоговаривает что-то Саматов, но вижу, что это не принципиально.
