Они хлынули вперед. Точно разъяренная толпа.
Их черные глазки таращились на меня. Они лязгали зубами.
Стоя на коленях, я оглянулся. Видит ли это Фитц?
Нет. Он направлялся к подвалу.
— Совсем один, — пробормотал я.
Хомяки опустили головы, словно готовясь к атаке. Их утробное рычание разнеслось в стеклянных стенах вольера.
Шерстка у них на загривке встала дыбом. Опустившись на все четыре лапы, они подобрались всем телом.
А потом я услышал, как их лапки скребут по полу вольера. Стружка так и брызнула во все стороны, когда рычащие хомяки бросились в атаку.
28
Я закричал и попытался вскочить. Но споткнулся и рухнул навзничь.
Рычащие хомяки неслись ко мне, взрывая опилки.
Я с трудом сел и подобрался всем телом, готовясь к атаке.
Но к моему изумлению, они повернулись — и атаковали друг друга!
Я с ужасом смотрел, как озверевшие хомяки борются, катаясь по полу. Они пытались выцарапать друг другу глаза. Они царапались, кусались, лягались.
— Не может быть! — пробормотал я.
Пронзительные вопли боли заглушали рычание и сопение.
Один из хомяков лежал на спине, отбрыкиваясь от другого всеми четырьмя лапами. Тот впился зубами в брюшко противника. Визжа, они перекатывались по полу.
— Хватит! Хватит! — орал я.
Я поднялся на колени.
Вольер огласился воплями, визгом и яростным рычанием.
Хомяки налетали друг на друга, кусаясь и царапаясь. Шерсть так и летела, словно в вольере поднялась вьюга.
Первой моей мыслью было дать деру! Уносить ноги из вольера как можно быстрее.
Но я знал, что должен остановить побоище.
Если Фитц это увидит, мне хана. Ему придется закрыть свой магазинчик. А виноват буду я один!
Вдруг он подаст в суд на моего папу?
Словом, бежать было нельзя. Я обязан прекратить это ужасное побоище. Но как?
Нагнувшись, я схватил двух драчунов и принялся разнимать. Они махали лапами, извиваясь и корчась у меня в руках.
Я разнял их. Рассадил по разным углам вольера.
Потом я разнял еще двоих. Поднял их повыше. Они верещали и царапались.
— У-у-у-уй! — взвыл я, когда один из них вцепился зубами мне в запястье.
Хомяк выскользнул у меня из пальцев.
Я затряс рукой. На тыльной стороне ее я заметил несколько капель крови.
Передо мной сразу четыре рычащих твари бились не на жизнь, а на смерть. Они бодались. Они визжали от боли. Но даже это не могло прекратить их жестокую схватку.
Я поднял одного. Он драл мне руку когтями.
Лодыжку пронзила острая боль.
— У-у-у-уй! — Обернувшись, я увидел хомяка, впившегося мне в ногу зубами.
