— Круто, — пробормотал Питер.
Мы спустились по еще одной крутой лестнице. Воздух сделался горячим и душным. Тыльную сторону моей шеи пощипывало от пота.
Повернув за угол, мы последовали за Джонатаном по очередному коридору.
— Ну и домина, — сказала я. — Тут заблудиться можно!
— Ты права, — откликнулся Джонатан. — Однажды я блуждал здесь целых два года!
На сей раз мы с Питером засмеялись. Мы действительно привыкли к его чувству юмора.
Он подвел нас к высоким дверям. У дверей на постаментах стояли на страже две каменные статуи. Они были, надо думать, по десять футов в высоту! Статуи походили на двух гигантских котов, разинувших рты, только вид у них был более свирепый. Из стены над ними выступали горящие факелы.
Джонатан отворил тяжелые двери.
— Вот он, храм, — произнес он шепотом.
Мы вошли в огромный зал. Наши шаги эхом отдавались от каменного пола. Потолок находился высоко над головой. Зал был погружен в темноту, только пламя приплясывало в большом кирпичном очаге.
Я подождала, когда глаза привыкнут к полумраку. И тогда, прямо перед огнем, я увидела небольшой прямоугольный предмет. Саркофаг. Он стоял вертикально.
От восторга Питер аж подпрыгнул. Я почувствовала, как быстрее забилось сердце.
Вслед за Джонатаном мы подошли к саркофагу. К моему удивлению, он оказался чуть ниже моего роста.
Джонатан возложил руки на его верхушку.
— Это Ка-Ран-Тут, — прошептал он. — Фараон-Дитя.
Пламя отбрасывало причудливые тени на Джонатана, когда он наклонился, чтобы отпереть крышку. Он словно растворился в них, исчез из виду. Громко затрещали поленья, и ярко-алые угольки брызнули из камина.
Крышка саркофага распахнулась. Я вскрикнула при виде мумии. Какая маленькая! Такая тоненькая и хрупкая…
— Он был твоим ровесником, Питер, — промолвил Джонатан и отступил назад, чтобы мы могли получше разглядеть мумию.
У меня захватило дух. Ее голова выглядела такой мягкой… Потрепанные бинты были изодраны и покрыты пятнами. Кое-где они обнажали тощие руки, скрещенные на груди. Его стопы почернели.
— Подойди ближе, — предложил Джонатан, сделав жест руками. — Тебе будет лучше видно.
Рот Питера широко раскрылся. Глаза вылезли на лоб.
— Он был твоим ровесником, — повторил Джонатан, — но начал править Египтом с четырех лет. К тому времени, как ему сравнялось семь, он уже был ответственен за смерть почти двух тысяч человек.
— Ого, — пробормотал Питер. — Он был тот еще паршивец, верно?
— Можно сказать и так, — согласился Джонатан.
