— Опять отстал, морская выдра!
На что кок Асей, подмигнув, добродушно отвечал:
— Москов? Лонг ис вай ту Москов![23]
Зуёк сердился:
— Заладил свой "москов". Москва-то, брат, вон где!.. Ты иди, куда тебя ведут, не разговаривай! Да не отставай.
— Иес, Койзмэн.
Через час Койзмэн сел переобуваться: ногу портянкой натерло. Кок Асей догнал его, кивнул, сломал палочку, надел на нее чемоданчик и, закинув за плечо, пошел дальше тем же неторопливым шагом…
Койзмэн переобулся, оправился и пошел догонять Асея. На тропинке его не было видно. Вспомнив, что тут близко росстань к черному порогу, Койзмэн зашагал быстрее. Со мшарины[24] тропинка перешла на каменный крап обрывистой скалы, внизу шумел покрытый пеной ручей… И откуда-то издали слышался более мощный гул — словно на вершняках мельницы весною. Дальше снова торфяник, потом березовая роща. Тут тропинка делилась надвое. Койзмэн стал на росстани. Свистнул, закричал: "Эй, кок Асей!" Вторьем отозвалась гора напротив. Все молчало. Звеня, толклась мошкара. Койзмэн внимательно осмотрел кусты, — нигде не было залома. Койзмэн погрозил кулаком вслед Асею — для верности по направлению обеих тропинок. По которой тот пошел? Направо шла зимняя тропа к черному порогу, налево — к Пайс-реке, пониже водопада. Туда и надо было направляться.
Койзмэн надломил налево от тропинки верхушку березы в знак того, что он повернул налево, и, ускорив шаг, пошел по тропинке к Пайс-реке. Скоро затих за горою дальний рев порога. Тропинка спускалась меж гор вдоль горного ручья. Блеснула впереди лумбола быстрой Пайс-реки. На берегу — пырт с открытой дверью, около него вверх коргом опрокинут почтовый карбасок. На берегу — никого. Койзмэн почти добежал до пырта, заглянул в него — пусто. Койзмэн снял котомку, вынул из нее нож, повесил котомку на гвоздь в пырте и побежал назад на росстань — очевидно, кок Асей повернул направо к черному порогу.
Солнце уже склонилось на полночь. Зуёк Койзмэн достиг снова развилки тропки, где сделал залом. Тут он снова осмотрел кустарник: нет ли еще сломанной после него ветки. Нет, только поникшая вершинкой сломанная им березка явно выделялась среди ветвей начавшей уже вянуть листвой. Койзмэн отломил ее, забросил в кусты и задумался. Кок Асей мог за это время вернуться и пойти к тому месту, где Койзмэн переобувался. Поймет ли он, вернувшись снова, знак? Койзмэн нагнул с обеих сторон левой тропинки вершинами к средине две тонких березки и, связав их, преградил тут ход:
