Она стояла у окна своего номера. За окном — озеро, непроглядность ночи, порывы ветра. Весна шумела в вершинах платанов на рыночной площади и гнала по небу облака. Вошел Клерфэ. Он обнял её. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. Он поцеловал её.
— А ты не боишься? — спросила она.
— Боюсь чего?
— Что я больная.
— Я боюсь другого — когда у меня во время гонок на скорости в двести километров может лопнуть переднее колесо, — ответил он.
Лилиан глубоко вздохнула. «Мы очень похожи, — подумала она. — У нас у обоих нет будущего! Для него оно кончается очередными гонками, а для меня — очередным кровотечением». Она усмехнулась.
— Есть одна история, — начал Клерфэ. — Однажды в Париже, ещё во времена гильотин, ведут на казнь одного человека. На улице холодно, да и путь неблизкий. Стража остановилась по дороге выпить вина. Когда они уже порядочно глотнули, протянули бутылку и осужденному. Тот берет бутылку, смотрит на неё и говорит: «Надеюсь, ни у кого из нас нет никакой заразы!» и после это выпил. Через полчаса его голова скатилась в корзину. Эту историю мне рассказала моя бабушка, когда мне лет десять было. Она обычно выпивала по бутылке кальвадоса в день. Все пророчили ей скорую смерть. А она живёхонька до сих пор, а этих пророков уже давным-давно нет. Я прихватил в баре бутылочку того старого шампанского. Говорят, что весной оно пенится сильней, чем в другое время, потому что продолжает чувствовать силу жизни. Я оставлю её вам.
Он поставил бутылку на подоконник, но тут же убрал её.
— Нельзя, чтобы на вино падал лунный свет. Он убивает букет. Это тоже — бабушка.
Он направился к двери.
— Клерфэ, — прошептала Лилиан.
Он обернулся.
— Я не для того уехала из санатория, чтобы оставаться тут одной, — сказала она.
Перед ними в пелене дождя раскинулись серые и неприглядные предместья Парижа, но по мере того, как они приближались к центру, город всё больше очаровывал их. Взгляду открылись улицы и закоулки, целые кварталы, словно сошедшие с картин Утрилло и Писсарро, серость пригорода менялась на мягкие, почти серебристые тона, вдруг появилась река с мостами, баржами и деревьями с уже набухавшими почками, пестрые книжные развалы букинистов и старинные здания из тесанного камня по правому берегу Сены.
— Вон оттуда, — заметил Клерфэ, — увозили на гильотину Марию-Антуанетту. А в ресторане напротив кормят просто потрясающе. Тут почти на каждом углу можно ощутить связь извечного человеческого голода с историей. Так, где бы вы хотели остановиться?
