Фамилия старика была Рихтер. Ему было восемьдесят лет и двадцать из них он прожил в санатории. Вначале у него была двухкомнатная палате на втором этаже, потом он перебрался на третий в однокомнатную с балконом, и, в конце концов, оказался на четвертом этаже в отдельной комнате без балкона. Теперь же, когда у него совсем не стало денег, он жил в этой узкой каморке, похожей скорее на кладовую. Он был самым выдающимся пациентом в санатории. Далай-лама всегда приводил его в пример, когда к нему попадали малодушные больные, за что Рихтер был ему всегда благодарен. Он медленно умирал, но никак не мог умереть. У его кровати сидела Лилиан. — Вы только посмотрите! — обратился к ней Рихтер и показал на шахматную доску. — Разве так можно играть! Да он что, спит там или вместо шахмат в карты играет! Зевнул моего коня и на десятом ходу получит мат! Что стало с Ренье? Раньше он играл внимательней. А вы здесь ещё с войны?
— Нет, — ответила Лилиан.
— Ренье попал сюда во время войны, кажется в сорок четвертом. Для меня это стало просто избавлением! До того, уважаемая мадмуазель, мне пришлось целый год играть против шахматного клуба Цюриха. Здесь, наверху, играть было не с кем. Скукота!
Шахматы были единственной страстью Рихтера. Все его старые партнеры в тех санаториях, где он уже побывал, разъехались или поумирали, а новых среди пациентов просто не было. У него были два друга в Германаии, с которыми он играл по переписке, но те погибли в России. Еще один друг попал в плен под Сталинградом. Несколько месяцев Рихтеру пришлось оставаться без партнера. От этого он исхудал и потерял всякий интерес к жизни. Потом главврач устроил так, что ему позволили играть с членами шахматного клуба из Цюриха. Впрочем, в своем большинстве они были недостаточно сильны для Рихтера, а играть всего с двумя относительно крепкими партнерами ему было скучно. Вначале нетерпеливый Рихтер передавал свои ходы по телефону, но это было слишком дорого, и он начал играть по переписке, будучи привязанным к почте: свой ход он мог делать только раз в два дня, потому что письма туда и обратно шли долго. Со временем и этот шахматный ручеёк иссяк, и Рихтер снова был вынужден решать старые партии из учебников.
Потом появился Ренье. Он сыграл одну партию с Рихтером, и тот был беспредельно счастлив, что наконец нашелся достойный партнер. Но француз Ренье, отсидевший в немецком лагере для военнопленных, отказался играть дальше, когда узнал, что Рихтер немец. Национальная вражда не оставила его даже на пороге санатория. Это плохо повлияло на Рихтера, и тот снова начал хиреть. При этом и Ренье свалился в постель. Оба умирали со скуки, но никто не хотел уступать. Наконец решение было найдено, и нашёл его обращенный в христианство негр с Ямайки. Он тоже был лежачий. Написав два разных письма Рихтеру и Ренье, он предложил им сыграть с ним в шахматы, не нарушая постельного режима, по телефону. Оба были восхищены этой идеей. Единственно, что осложняло её реализацию, был тот факт, что негр ничего не смылил в шахматах, но он решил проблему весьма простым способом. Он стал играть против Рихтера белыми фигурами, а против Ренье — черными. Поскольку первый ход всегда делают белые, Ренье сделал его на своей доске, лежавшей рядом с кроватью, и позвонил негру. Тот в свою очередь позвонил Рихтеру и передал ему ход белых, якобы сделанный им самим. Затем он стал ждать ответного хода Рихтера и, получив его, позвонил Ренье. После второго хода Ренье он снова позвонил Рихтеру и стал ждать ответного хода. У самого негра на столе не было даже шахматной доски и он лишь заставил играть Ренье и Рихтера друг с другом, причем оба ничего об этом не знали. Вся хитрость заключался в том, что одну партию он играл белыми, а другую — черными. Если бы ему пришлось играть обе партии белыми или черными, то пришлось бы делать ход самому, а не просто передавать его по телефону.
