Сегодня днем Казбек спросил у Заиры:
— Скажи, пожалуйста, раньше часто выходили из графика?
Заира переспросила:
— Когда — раньше? При Чабувалове?., По-всякому бывало при нем, — ответила она несколько равнодушно. Но потом, взглянув на Казбека из-под ресниц, добавила: — А вообще можно вовремя подписать газету. Когда ребятам нужно ехать на рыбалку или на футбол, они такую деятельность развивали, что подписывали не в шесть и даже не в пять вечера, а в два часа дня.
Позже Алимов зашел в корректорскую с вычитанной полосой, Заира сидела, накинув на плечи светлое пальто, скрестив на груди руки, голова ее была независимо откинута назад. Она мечтательно глядела в окно, за которым уже смеркалось, и ее поза и взгляд показались вдруг Казбеку знакомыми, родными.
Отчего бы это, думал потом Казбек весь вечер, не мог же он видеть Заиру раньше? И только в ночной тишине из глубин его памяти ясно выплыл облик девушки, которую три года назад видел он в аэропорту. Девушка сидела, скрестив на груди руки, откинув назад белокурую голову, и мечтательно смотрела в сторону летного поля. Ее нельзя было назвать красивой, но столько возвышенного и благородного таилось во всем ее облике, что не заметить ее тоже было нельзя. Казбек сразу же влюбился в эту девушку, но подойти тогда так и не решился, только издали наблюдал за ней. Через некоторое время девушка улетела. И, странное дело, он не забывал ее все эти годы, она жила в его сознании как близкий, родной, очень нужный ему человек.
И вот теперь — Заира…
Казбек ворочался в постели и не мог уснуть. Снова и снова его мысли возвращались к работе. Может, для начала, пока появится запас собственных материалов, побольше использовать материалы ТАСС и АПН? Прав, пожалуй, Галич, предложивший на днях перепечатывать повесть Протопоповой «Спасибо, мама». Алимов тогда резко отверг его предложение, сказав, что не собирается заманивать читателя дешевым путем. Теперь он понимал, что поступил опрометчиво. Повесть хорошая, на моральную тему… Может, организовать дискуссию о роли интеллигенции района в культурном и эстетическом воспитании трудящихся?.. И, конечно, надо усилить критику, которая придает газете остроту и боевитость, и несомненно повысит интерес к ней. Они уже думали с Володей даже о специальном сатирическом уголке «За ушко да на солнышко»… Но пока все это только планы, ночные раздумья или же робкие разговоры с Галичем.
Алимов осуждал себя за инертность, нерешительность. Пора двигаться вперед, говорил он сам себе, пора действовать, выдвигать свою программу!.. И он решил завтра же обсудить все волнующие его вопросы в коллективе, вызвать людей на открытый, откровенный разговор, дать всем высказаться. Вот тогда, возможно, пойдет дело!
