Особенно допекала Нахтигаля соседняя палатка, где жила семья одного погибшего в этой схватке араба. Жена и дочь днем и ночью издавали вопли и стоны. Жалобы их звенели в тишине и уединении ночи, как тихая песнь, прерываясь время-от-времени дикими вскрикивания ми и завываниями.
Через несколько дней в лагере появились спасшиеся беглецы, которые подтвердили печальные вести. А еще через две недели явились вражеские послы и предложили отдать пленных за хороший выкуп: за богатых они требовали 10 верблюдов, а за бедных довольствовались меньшим числом. К удивлению Нахтигаля, в числе пленных оказался и тот араб, о смерти которого так сильно горевали его жена и дочь.
Конечно, Нахтигалю не очень нравилась жизнь среди повстанцев пустыни, живущих в постоян-ных стычках со своими врагами. Он даже пытался убедить их жить более «мирно» и зарабатывать свой хлеб трудом.
Но на это он получал всегда один ответ:
— Да, мы с тобой согласны! Не худо бы жить мирным трудом. Но мы видим, как те, кто это делают, попадают в кабалу либо белых хищников, либо своих же богатеев. Нет, мы лучше будем бороться с этим злом, пока его не искореним. Конечно, не обходится без крови, по немало крови проливают и твои соплеменники и наши рабовладельцы. Уж лучше быть против них, чем с ними!
Ко всем неприятностям, которые перенес Нахтигаль, присоединялись еще лишения голода: запасы зерна приходили к концу, припасы стоили дорого, а одними финиками не пропитаешься. Даже кочевники не могут жить одной этой пищей.
Несчастные туземцы Борну, обобранные своими богачами, рыскали всюду, как голодные животные, в поисках пищи. Путешественник вполне изучил быт кочевников и туземцев, беседуя с ними изо дня в день. Иногда Нахтигалю удавались съездить куда-нибудь в интересное место. Однажды он посетил уединенное ущелье в горах, где лежало местечко Тарака. Посреди селения возвышался громадный утес с отвесными боками. Этот утес служил жителям единственной крепостью. При вражеском нашествии они взбирались на вершину его по длинной лестнице, связанной из пальмовых стволов.
Большую часть времени Нахтигаль проводил в пальмовой роще возле своей палатки и мечтал о времени, когда Аулад-Солиманы пустятся в обратный путь. Хотя он прожил с ними немало времени, однако по вполне понятной причине не мог чувствовать себя в полной безопасности, — ведь все же он был белый.
