— Хочу перекодироваться.
— А… — женщина многозначительно кивнула. — Твоя Сансара увлеклась модными штучками?
— Невери. Мою Сансару зовут Невери! И она прогрессивная. Перенеси меня.
— Конечно! — скептически заметила женщина и зачем-то хлопнула в ладоши. — Сделано! — крикнула она и пропала вместе с новопреставленным бессмертным.
* * *
— А что вы умеете делать? — жирная блохастая гусеница ползла по яркому синему лучу, уходящему в бесконечность.
Таких лучей здесь было бесчисленное множество. Некоторые светились чистым сине-голубым светом, на единичных лучах образовались пятна и серая муть.
— Ну, в прошлой жизни я был мусорщиком, — Гримаски старался не смотреть на руководителя дата-центра, мирно ползущего в неизвестность.
— О! Мусорщик! То, что нужно! — по спине гусеницы пробежала волна, так что несколько блох свалилось на соседний луч, залипнув на нём серой мутью.
— А разве здесь есть что убирать? — удивился Гримаски, озираясь по сторонам.
— Конечно! Полно! Смотрите! — гусеница вдруг взмыла вверх, расправив нежные крылья, и приземлилась около тёмного нароста на луче. — Вот! Здесь надо чистить кэш, а вон там, — несколько взмахов крыльев, и гусеница плюхнулась на нижний луч, подёрнутый мелкой плесенью, — надо убрать куки, будь они неладны!
Пока блохи объедали нежные крылья руководителя, Гримаски бродил между лучей, дивясь, что его профессия оказалась востребованной даже в цифровом мире будущего.
— Вон там возьмите хозинвентарь и за работу, — деловито продолжила гусеница.
— Это же обычная метла! — Гримаски в недоумении вертел в руках архаичный инструмент. — У меня в реальной жизни и то была специальная машинка…
— Здесь тоже реальная жизнь, — гусеница обиделась. — Берите и метите, и вы быстро заработаете себе столько кредитов, сколько нужно!
— Мне нужен «В»-код. Родители мне дали десять кредитов. Сколько времени мне придётся мести ваш кеш?
— Это не мой кеш. Это общий кеш, — гусеница ещё больше помрачнела. — Начинайте работать, хоть вы мне уже не нравитесь. Думаю, что лет за пятьдесят вы управитесь.
— Пятьдесят лет! — воскликнул Гримаски и со злостью посмотрел на гусеницу.
— Что значит пятьдесят лет по сравнению с вечностью? — гусеница уползала вдаль по синему лучу, и её было едва слышно. — Ничто. Полное ничто.
Гримаски принял свой обычный вид, зорко оглядел хамелеоновскими глазами ближайшие места загрязнений и сжал метлу в жилистых руках.
— Невери, я иду к тебе, — сказал он и снова стал мусорщиком — теперь бессмертным.
