Но вот в ее жизни появился мужчина - не очень здоровый, относительно денежный, познакомили родственники. Властность и энергия матери вырвались из спячки, телевизор задвинулся в дальний угол, дом зашуршал новыми скатертями и запеченным в фольге мясом.
Дана попыталась выстроить логичную конструкцию. Итак, оттеснен Fernsehersucht, временно занимавший главную позицию. В трехлетней фазе он был важен, уберегал, быть может, от худшего. Теперь же новый-старый смысл Machtsucht домохозяйки (опекать-обслуживать-властвовать), игравший главную роль в совместной с мужем-столяром жизни, - овладел ею снова и вернул к реальной жизни.
Сын властной женщины был последним посетителем. Как только за ним закрылась дверь, Дана тут же заторопилась - скорей домой, Алекс ждет ее, сегодня будут отмечать день знакомства. Отпраздновать решили тихо, никого не приглашая, Ян собирался уйти к другу с ночевкой. Наверняка, получу цветы и еще какой-нибудь подарок-сюрприз, радовалась Дана.
Настроение было прекрасным, хотелось демонстрировать его всему свету, ну, или хотя бы коллегам. В коридоре она наткнулась на седовласого Джона. Поболтала с ним несколько минут, тут же бросились в глаза изменения во внешности ветерана. Выглядел прекрасно - был хорошо одет, чуть по молодежному, но допустимо для его возраста, излучал прекрасное настроение, всяческие флуиды и просто трудносдерживаемую радость. Простившись с ним, Дана запорхала к выходу и уже у самой двери столкнулась с шефом.
- Ваши сегодняшние джинсы неотразимы, только такие и должны быть у начальника, потертость штанов по бокам - признак гениальности их владельца. Нам всем повезло с шефом, правда, - она разулыбалась ему, приглашая к ничего не значащему расслабляющему разговору.
- До свидания, - буркнул шеф.
Дана пожелала недовольной удалявшейся спине прекрасно провести выходной и закрыла за собой стеклянную непрозрачную дверь.
Дома никого не было. Она подошла к телефону - мигала красная кнопка автоответчика, нажала ее. Голос Алекса изображал сожаление, но звучал при этом отвратительно и ненатурально:
- Даночка, целую и люблю. Прости, приду только в одиннадцать, срочные дела. Мы с тобой потом все наверстаем. Пока, еще раз целую.
Она вышла из комнаты. Прекрасное настроение лягнулось рассерженной неуравновешенной лошаденкой и в миг стало плохим. Не хотелось ничего - ни телефонной болтовни с заброшенными ею из-за Алекса подругами, ни книг, ни чего-нибудь вкусненького. Делать домашние дела или идти спать тоже не привлекало.
