— Вашего мальчика сейчас приведут, — добавляет он, закрывая за нами дверь.
Комната, в которой мы оказались, представляла из себя большой зал, в котором стояли несколько десятков, вполне себе уютных, столиков, как в провинциальных американских кафешках из старых фильмов. На противоположной стороне были такие же двери, как и те, через которые мы вошли. Отворились они примерно через пять минут нашего ожидания и в них появились Лёша и сопровождающий педагог, тоже мужчина.
— Господи, — всхлипывает Лиза, увидев остриженные почти «под ноль» волосы своего сына, — что это такое?
— Это наше правило, — не сбавляя шаг, отвечает за парня педагог, — здесь все равны. Это должно быть даже во внешнем виде.
— Да? — искренне удивляюсь его заявлению. — Вы же готовите их к жизни. Так причём здесь равенство?
— Притом, что учиться быть частью социума и жить в нём — это не одно и то же. У нас свои методики, вам в них вдаваться ни к чему, — искусственно улыбаясь, уточняет мужчина. — Кстати, — обращается он уже к Лизе, — я классный руководитель вашего сына. Зовут меня Виктор Семёнович. Вы можете знать меня Виктор.
— Лиза, — коротко отвечает она, не сводя глаз с Лёши.
— А вы, я так полагаю, Игорь, инспектор из УИЦ? — перевёл Виктор Семёныч, кажущийся безразличным, взгляд уже на меня.
— Так точно, — отрапортовал я.
— Ну, что же, можете сами убедиться — сын Елизаветы, действительно, помещён в образовательное спецучреждение. Так что, полагаю, она имеет право, на определённые льготы. Ну, конечно, на ваше усмотрение, — сразу поправил он себя.
— Извините, — подняла на него глаза Лиза, едва сдерживая слёзы, — а вы так и будете здесь стоять?
— Сожалею, но моё присутствие обязательно, — с показным сочувствием разводит руками Виктор Семёныч. — Вообще-то, когда проходят плановые встречи, мы оставляем наших воспитанников с родителями и просто ждём за дверью. Но, у вас особый случай. Это первое свидание. Внеплановое, хочу заметить! Так, что, по инструкции, я должен быть рядом.
— Как ты, сынок? — едва дослушав отчеканенную речь, наконец, обращается к сыну.
— Нормально, — отозвался парень, после секундной паузы и с оглядкой на педагога.
— Ты хочешь домой?
— Я… — он замялся, потом потянулся к матери и прошептал в самое ухо, — я хочу этого больше всего на свете…
Слёзы из глаз сына и его матери одновременно расчерчивать щеки солёными струйками.
— Так! — строго гаркнул педагог. — Не шептаться! Это против правил!
— Да пошёл ты, со своими правилами! — не выдерживаю я внутреннего эмоционального давления, которое уже достаточно промяло ту заглушку из цинизма и навязанных норм, что со временем ввинчивают в каждое из живых сердец.
