Она взялась за подлокотники инвалидной коляски и направилась в кухню. Резина колёс мягко скрипела. Вероника уже так привыкла к этому звуку, что не могла представить своё перемещение без него. Ей иногда снились сны, где она мчалась на коляске с сумасшедшей скоростью, и в ушах стоял такой же скрип.
Но намного хуже были другие сны, в которых она ещё могла ходить. После них с утра ей хотелось удавиться. И это не всегда было только фигурой речи.
Поставив «Тефаль» кипятиться, Вероника стала ждать. Из приоткрытого окна доносились крики играющих внизу детей. Благоухание цветов в палисаднике просачивалось в дом, и она вдохнула этот аромат. Как бы ей хотелось сейчас быть на улице, бегать с этими детишками. Какой же домоседкой она раньше была — пинками не заставишь выйти за четыре стены. Вот уж воистину, что имеем — не храним, а потерявши…
Поджав губы, Вероника подъехала к подоконнику и закрыла окно. В комнате воцарилась тишина — только гудел чайник, нагревая воду.
Так лучше.
Она посмотрела на свои ноги. За полгода они стали рыхлыми и бесформенными, некогда стройная талия тоже расплылась. Сперва она пыталась как-то остановить это, голодала днями, несмотря на уговоры матери поесть. Потом она махнула рукой. Ничего уже было не вернуть.
Хуже всего было в первые месяцы. Вероника была в ужасе — с первого январского утра, когда она с трудом села на кровати и поняла, что ниже пояса тело перестало ей подчиняться. Глаза воспалились от слёз. Ей казалось, что она засмотрелась в кинотеатре на плохой фильм и до того погрузилась в действо, что забыла, что на самом деле она совсем другой человек, здоровый человек. Стоит только прикрыть глаза… хотя бы на секунду… и она поймёт, что всё понарошку. Но дни шли, а плёнка длинного фильма не кончалась, и она оставалась по-прежнему прикованной к постели. К ней приходили друзья и подруги — она велела матери выгнать их с порога, чтобы никто не видел её в таком состоянии. Они звонили — Вероника не брала трубку. Она ненавидела всех за то, что они толпятся над тем, во что она превратилась. Даже на маму кричала, за что сейчас ей было стыдно. Но Лариса ни разу не подняла голос на свою дочь — даже в самые чёрные дни.
Часто, находясь в ванной, Вероника засматривалась на бритвы для ног, что лежали в пластмассовом стаканчике. Лезвия манили её. Ведь всё просто — если треклятая киноплёнка не желает иметь конец, можно просто взять одну из этих бритв и оборвать её самостоятельно. Дождаться, когда мать отлучится, и сделать всё быстро. Говорят, это совсем не больно, если правильно сделать, а уж она найдёт хорошую инструкцию в интернете…
