Давно ли это было?
Холодный ветер вздыбил волосы. Задержав дыхание от волнения, Кантана приблизилась к покосившемуся крыльцу. Грязь толстым слоем покрыла носы сапожек.
– Вы меня звали? – осмелилась она подать голос.
Незнакомка беззвучно кивнула, не отводя глаз. Улыбка тронула её губы. Вместо нескольких нижних зубов красовались чёрные прогалы. Даже это не портило красоты молодой женщины. В каждом жесте незнакомки чувствовались скрытая мощь, уверенность, решимость, которых так не хватало Кантане.
– Вы можете помочь мне найти брата? – Кантана с надеждой подняла подбородок. Если её лицо так знакомо, возможно, они пересекались на Девятом Холме, и незнакомка знает, как выглядит Элатар.
Женщина снова кивнула, не проронив ни звука. Роскошные ореховые волосы полетели по ветру, заслоняя лицо.
Почему она молчит?
– Так скажите, где он! – голос Кантаны задрожал. – Умоляю вас! Скажите мне!
Незнакомка повернула голову в сторону накренившегося барака в конце проулка и чуть выставила подбородок вперёд.
– В том бараке? – уточнила Кантана.
Очередной тихий наклон головы стал ей ответом.
Грозовое облако, затянувшее небосвод, наконец, разразилось оглушительным раскатом грома. Вспыхнула молния, сделав краски вокруг ядовитыми. Дождь принялся гулко настукивать по заросшим откосам крыш.
Вместе с раскатом на Кантану снизошло прозрение. Теперь она знала, как зовут женщину, что стоит перед ней, добродушно улыбаясь, и удивлялась, как могла не вспомнить этого сразу.
Манарина Дрон!
Члены клана Дрон проживали на той же улице, что и семейство Бессамори, до тех пор, пока прародительница Ринадэ, хозяйка магазина колбас, не разорилась, и им не пришлось сменить богатое поместье на скромный коттедж ближе к окраине Девятого Холма. Манарина посещала Наставню в одной возрастной группе с Зейданой. Выходя с няней на утреннюю прогулку, Кантана часто наблюдала, как Манарина, необычайно стройная в чёрном одеянии, пересекает мостовую. Её чарующий взгляд и гордая поступь говорили Кантане, что доля непосвящённой – не приговор. Провожая отдаляющуюся фигуру, маленькая Кантана грезила о том, чтобы вырасти такой же красивой и статной и притягивать столько же взглядов. «Никогда не веди себя, как она», – в противовес любила поговаривать Анацеа, грозя Кантане пальцем. Возможно, именно запрет породил тот дух противоречия, что постоянно втягивал Кантану в неприятности и умопомрачительные приключения.
Но однажды Манарина исчезла. Просто перестала появляться на улице и всё. Любопытство сжирало Кантану, и она едва держалась, чтобы не поинтересоваться причиной у матери. Но она заранее знала ответ Анацеа. Когда Кантана рискнула, наконец, спросить об этом Зейдану, та лишь закрыла лицо руками и пробормотала: «Тебе рано это знать».
