«Не смей!»
«Отступись».
«Уйди из моей головы!»
Я открыл глаза и достал телефон Юли из кармана, включил.
— А вот моя дочь, — показал я снимок Олегу.
— Симпатичная, — отметил тот.
— Ну, слава богу, от меня ей только ум достался, всякие сверхъестественные способности. Внешностью больше в мать пошла. Да вы же ее видели. — Я мотнул головой назад, туда, где сидели Дима и Маша.
Олег сообразил, о ком идет речь, одновременно с Борисом. Но если Олег сперва озадачился, а потом нахмурился, то Брик захлебнулся мысленным воплем. Отчаяние, ужас, неверие…
— Так сложилось, что я отлучился надолго и не видел дочку ни разу. Она даже не знает о моем существовании. Как раз когда я вернулся, она сбежала из дома, оставив ложный след. Мы с моим другом и ее матерью весь Красноярск вверх дном перевернули, а в результате спасли от суицида совершенно постороннюю девочку. Три дня потеряны впустую. Но теперь я точно знаю, что Юля в Москве. Ах, я не сказал? Ее зовут Юля. Это наша дочь — моя и Марии. Мы зачали ее, когда учились в одиннадцатом классе.
Олег меня не волновал. Я закрыл глаза, чтобы поскорее вернуться в коридор, но лишь успел заметить, как распахиваются все двери, как из них выплескивается поток, который не сдержать, не перенаправить, потому что его несет чужая воля, последний всплеск этой воли. А может, даже и первый.
Успел заметить, как в ослепительно-белой вспышке исчезает разум Брика. И успел закричать этой белизне: «Я не хотел! Почему ты не слушался меня, придурок?!»
А потом белое сменилось черным.
Сигнал оборвался. Погас экран с надписями «Красноярск» и «Москва». Стало тихо. Если бы не вопли перепуганных пассажиров, было бы невыносимо тихо, так мне казалось.
«Это потому, — тоном ведущего детской познавательной передачи заговорил Разрушитель, — что отказали одновременно все двигатели, и на корпус не передается вибрация».
— Я думал, ты свалил! — Почему-то я испытал облегчение.
«Нет. Разговор с вами не мешает делать настоящие дела. Правда, как уже говорил, помочь я ничем не смогу. Как только Исследователь узнает о вашей гибели, он поймет, что угрожать вашей семье бессмысленно. Элементарная логика и, в какой-то мере, выход для вас».
Кричали все, и в этом аду я не различал даже голоса Маши. Отчетливо слышались только бесстрастные слова Разрушителя. А еще вдруг я расслышал где-то глубоко внутри свой зарождающийся крик. Вопль той моей части, которая поняла, что умрет. В первую секунду я почувствовал раздражение. Непостижимым образом сознание раздвоилось, и, пока одна его часть готовилась впасть в истерику, вторая закатывала глаза: «Ну вот, начинается!»
