Теперь следаковую камеру стало видно, вблизи. Огонек на ней — показывающий, что запись идет.
— Ну? Камера как камера, хрен ли смотреть?
— Сейчас… Вот. — Кай снова щелкнул, остановил запись. — Видишь?
— Да ни фига я… Блин. Огонек погас?!
— Вот именно. Она сумела камеры отключить. Ненадолго — четыре с половиной секунды — но сумела.
— Как?
— А как она с моей карты деньги сняла? Примерно так же, видимо. — Кай полез было за сигаретами, чертыхнулся, пачку назад убрал.
— Так и че ты паришься? Радоваться надо.
— Рано, Витек. — Кай по столу пальцами забарабанил. — Радоваться будем, когда бабло потечет. А пока — рано. Девчонку я еще не приручил, сорваться может. Эх, была б постарше — никаких бы проблем! А так, и возраст дурной, и сама по себе девка непростая. В какую сторону клина поймает, хрен ее поймет. Тут ювелирно действовать надо.
— Пожрать ей надо, а не действовать, — я проворчал. — С утра не жрамши! Да и в завтрак — разве это еда была? Набодяжила какой-то дристни, и ту не доела.
Но Кай уже не слушал. В экран воткнулся, картинками защелкал. Мозговал что-то.
Ну, ладно. У него своя свадьба, у меня своя. Я курицу помыл, бульон варить поставил. Суп-то в эту дурочку не запихнешь, поди — так хоть бульон.
— Ты, это… — Зашел к ней в комнату. Лежит на койке, даже без ящика. Под одеялом свернулась. Шторы задернула, мне тут со свету темно, как в гробу. — Пообедать бы надо.
Заворочалась, села. И как сверкнет глазищами! В натуре, так и вспыхнули фиолетовым. Меня аж кондратий приобнял.
— Вы чего?
Нормально — «чего»?!
— Ты себя в зеркале видала? — говорю. — Ты что с глазами сотворила, дурында? Не вытекут?
— А что с ними? — Нахмурилась. Как есть, Хмура, правильно ее Кай обозвал. И, кажись, в натуре не догнала.
— Зеркало возьми, вот чего.
— У меня нет. — Встала, в ванную прошла. — Не понимаю, чему вы удивляетесь.
И правда, чему тут удивляться? Подумаешь, глаза светятся. Подумаешь — баба, и зеркала нету… Пошел за ней. Впялился в зеркальный шкафчик над умывальником. И правда — глаза, как глаза. Ну, цвет фиолетовый…
— Ой! — Хмура по лбу себя как хлопнет. — Там было написано — флюоресцентные, а я забыла!
— Чего?
— Это линзы, — говорит. — Они и должны в темноте светиться! Но я-то себя только на свету вижу — вот и не наблюдала этот эффект ни разу. Извините, что напугала.
— Шла бы ты, — ворчу, — со своими эффектами! — Досадно стало на себя. Каков герой — игрушки напугался. — Глаза испортишь, что делать будешь?
