- Кто командовал "поднять флаг"? Я спрашиваю, кто командовал? Ты?! Вот сам и поднимай! - - (аплодисменты с галёрки, дамы хихикают).
- - Успокойся, не над тобой.
Так что ж они всё пьют мою кровь, что ж они всё нюхают пыль... Я ли это был среди них, а теперь развязан лежу... - - Вот, уже как песня. Я лежу за дверью в углу, словно мандариновый цвет. А она командует: "Встать!"- только всё не мне, а гостям. Не допив бокалов, встают гости и идут танцевать. Я ли это слышу их смех, я ли это здесь на полу? Где же вы, мои небеса... звёзды... не она ль в вышине их зажгла от жизни своей... или это смех её губ, а в бокалах тёплая кровь... - - Сейчас заплачу.
Распахните мне дверь, и ветер напоит вас запахом утра и, пьяные, вы будете смеяться. Что это ты нам принёс, чем вздумал нас позабавить? И раскачиваясь в такт, будете хлопать в ладоши и кивать, и смеяться. - Ах, она опустилась прямо в траву, я видел это, я видел, я всё видел! Послушайте!.. Слышите? - Это шелестит кукуруза,- скажете вы.- Это ветер доносит шелест кукурузных побегов. - Да нет же! Я всё видел! Это шелест её платья. - Ах, она бедняжка,- сочувственно скажете вы, давясь от смеха.- Подумать только, прямо на землю... Откройте мне дверь! Я хочу уйти. Вы глупые, вы ничего не видели и не верите. Я принёс вам ветер и свежесть утра, а вы!.. Пусть вам будет стыдно, я уйду, и пусть вам будет стыдно. - А нам не бывает стыдно!- говорите вы и, смеясь, хлопаете в ладоши.- Нам не бывает стыдно. Пусть стыдятся те, кто опаздывает на завтрак. Вот, почитай в газете, пусть им будет стыдно, правда? Заглянув в газету, я уже не могу оторваться, не дочитав до конца. Что-то произошло этой ночью. Мне кажется,- или это только почудилось?- что я видел дым и пламя... Или это было во сне?..
Нельзя раствориться бесследно, даже в воде. Что-то остаётся - вкус, запах, цвет... Что-то выпадет в осадок. Яд без цвета и запаха. Змея каждую ночь заглатывает свой хвост, змеи, которые завелись в моём теле, заставляют меня совершать круги, двигаться как марионетка, утром идти туда, где меня пропустят по предъявлению пропуска, а вечером - всегда туда, где меня ждёт ужин или хотя бы постель. Змеи, которые завелись в моей постели, оплетают меня упругими кольцами и сдавливают моё тело до боли в паху и в висках. Я протягиваю руку к тумбочке и наощупь включаю будильник. И я хочу раствориться во сне, но уйти бесследно нельзя. Они всегда найдут нас. А она всегда где-то среди чужих, в облегающем платье, по которому змеятся огни от свечей. И достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до цветущей ветки, прильнувшей к самому окну, но форточки нет, и я разбиваю стекло рукой,- кровь брызгает на белую краску подоконника,- слышится злорадный хохот далеко в коридорах. Цветы чернеют, обожжённые невидимым пламенем зимы. В разбитое окно врывается холод. Сидя на полу, я кутаюсь в плед и жгу спички, и в воздухе пахнет серой. Они всегда найдут нас по запаху.
