Будто плевок в лицо. Нильс вытерпел его. Заслужил. Из-за него тогда налетел этот проклятый дракон, из-за него брат стал вот таким.
— Это хорошо, хорошо, — пробормотал Нильс, похлопав Теодора по руке. — Ты — молодец, братишка.
Теодор убрал руку под стол, посмотрел куда-то в пустоту.
— Уходи, — потребовал он. — Я не хочу, чтобы ты был.
— Тео, — пролепетала мать, склонившись над ним. — Ты ведешь себя невежливо.
— Он плохой! — повысил голос Теодор. — Из-за него меня снова будут бить по голове злые доски и бревна!
— Не будут, я тебе обещаю, — шептала Ева. — Пойдем в твою комнату, а? Ты, верно, устал. Идем!
Теодор вырвался, встал и гордо дернул плечами:
— Я сам пойду!
Но Ева все же взяла его под руку и повела к лестнице, ведущей на второй, жилой этаж. Ульрих опустился на стул рядом с сыном.
— Выпьешь? — спросил он.
— Нет, — мотнул головой Нильс. — Я на службе. Как вы тут?
Ульрих усмехнулся и обвел жестом помещение:
— Как видишь. Поначалу туго пришлось, народ ополчился, не ходил почти никто. Потом — ничего, оттаяли. Выходим постепенно на прежние доходы.
— Извини, — тихо сказал Нильс. — Я такого не хотел…
— Ясен пес, что не хотел. Хотел бы — я б тебя лично прибил, без всякого суда. Ладно, чего там! Сам-то как? Какими судьбами в наших краях?
Прошуршали легкие шаги, и Ева вернулась. Села за столик, переводя обеспокоенный взгляд с одного лица на другое.
— А то вы не знаете, какими судьбами, — сказал Нильс. — Чего ж тогда так переполошились, да притихли, когда я пришел? Чего ж не удивились? Ну, что она про меня наплела?
Ответила Ева. Смело взглянув сыну в глаза, она сказала:
— Что ты убить ее хочешь. Ну? Солгала?
— Еще как, — кивнул Нильс. — Не хочу я ее убивать. А придется. Она преступила закон и должна понести кару.
— Ты тоже преступил закон, — заметил Ульрих. — И куда как серьезнее. Однако тебя никто не убил, заметь.
Нильс потупил взгляд:
— Не я решаю…
— Хочешь сказать, что мой сын превратился в безмозглую шавку, которой достаточно сказать «фас»?
Нильс усилием воли закрыл все двери и окна в своей душе. Поставил глухую броню:
— Где она?
Ева покачала головой:
— Нильс, женщины никогда тебя до добра не доводили. Отступись ты от нее…
— Где она, мама?
— Хрен тебе, понял? — прорычал отец. — Вон из моего дома, пока я не позвал стражу!
— Ты не понимаешь, отец…
— Я все понимаю. Было у меня два сына, один стал дураком, а другой — умер. Вот и кончено.
Нильс поднялся из-за стола, холодно посмотрел на Ульриха:
— Ты не понимаешь. Я пять лет был лучшим сотрудником Комитета. Я умею выслеживать чужаков в Ластере. Я найду ее рано или поздно. Возможно, найду поздно, и это будет хуже. Если найду сейчас, у нее хотя бы будет время смириться со своей участью.
