«Ланден лежит подо мной».
Наконец-то ее мозг нашел правдоподобный ответ.
Ланден лежал под ней. Жаркий. Твердый, прижатый к ней так сильно, как шнуровка корсета. Боже, этот человек просто скала!
Когда она упала, юбки откинулись вбок, и очертания его мускулистых бедер, видимые сквозь тонкий слой ткани, породили теплые, удивительные ощущения, наводнившие низ живота.
Она вынудила себя поднять взгляд. Его глаза жгли с такой силой, что у нее вновь перехватило дыхание.
Когда он поднял руку, Амелия охнула, из последних сил перекатилась вправо, оперлась на ограду и встала. К тому времени, как она одернула платье и повернулась, Ланден уже поднял пистолет, и его яростный взгляд подразумевал, что он готов им воспользоваться.
– Я хотела…
Он ринулся вперед, как пуля из пистолета, и каждый его шаг подчеркивал тяжелые, как камни, слова:
– Да, Амелия. Все знают, что «я» – ваше любимое слово. «Я не слушаю брата». «Я не хочу выходить замуж». «Я пожелала скакать на лошади». «Я пожелала стрелять из пистолета». «Я, я, я». Вы хоть раз подумали о последствиях ваших решений? Учли, что, возможно, ваше стремление угодить своему «я» ставит вас в опасное положение? Что вы вторгаетесь в чужую жизнь и дурно влияете на людей, вас окружающих? Людей, которым вы небезразличны?
Он оказался перед ней, но продолжал идти. Она отступала. Он наступал.
– Ваш брат поручил мне совершенно невыполнимую миссию, потому что никогда я не смогу найти мужчину, который целиком посвятит себя вам и пожертвует собой ради вашей бесконечной погони за удовольствиями!
Ее ладонь с таким громким треском опустилась на его щеку, что звук оплеухи эхом разлетелся на полянке.
Амелия сама поразилась своему поступку. У нее перехватило дыхание. Но больше всего она была шокирована правдой его слов. Что она наделала? И как теперь ей все это исправить?
Они стояли безмолвно, не шевелясь, пока Ланден не перекрыл расстояние между ними и не нашел ее губы губами.
Желание сопротивляться растаяло, подобно сахару в горячем чае.
Ей следовало бы упрекнуть его за бесцеремонность, отчитать за дерзость, только ноги ее подкашивались, а решимость была такой же слабой. Ей оставалось только сдаться.
Он целовал ее жестко, словно их спор продолжался без слов. Его руки глубоко зарылись в ее волосы. Оставшиеся шпильки, которые еще удерживали их тяжесть, рассыпались по земле, а его язык… Его язык нежно ласкал ее рот. Она отдалась на волю его силы и прислонилась к нему, больше не доверяя своему предательскому позвоночнику, отказывавшемуся держать ее прямо. Его рука, словно железная лента, обвила ее спину.
