Амелия облизнула соблазнительные губы кончиком языка, и желание опалило Ландена раскаленным жаром. Каковы эти губы на вкус? Такие же терпкие, как ее слова, или сладкие, как само искушение?
– Миледи?
Голос дворецкого охладил его пыл. Но все же Ланден очень неохотно перевел взгляд в сторону двери. Амелия последовала его примеру.
– Да… Спенсер, – рассеянно ответила она, и ощутимая пауза между словами дала понять, что и она отдалась во власть запретного желания. – В чем дело?
Ее обычный тон, казалось, вернулся. Губы Ландена на мгновение сложились в некое подобие улыбки, но он тут же резко выдохнул и принял свой обычный суровый вид.
– Простите, что перебил ваш разговор, но у двери была оставлена записка. Полагаю, для джентльмена.
Спенсер повернулся к нему, и Ланден выступил вперед, чтобы взять записку. Никто не знал о его приезде, если не считать нескольких человек. Неужели это Добсон, извещающий о том, что не может предоставить свой дом для уроков стрельбы?
Он сломал печать. Амелия отпустила слугу и вернулась к Ландену.
Тот пробежал глазами письмо, и в его душу запустило острые когти сожаление. Грусть окутала сердце таким тяжелым покрывалом, что даже аромат жасмина и легкое прикосновение Амелии к его руке не смогли проникнуть сквозь пелену отчаяния.
– Что случилось?
– Прошу меня извинить.
Его голос звучал странно.
«Эмоции».
Он смог бы обойтись и без них.
Ланден поспешил прочь из комнаты, желая поскорее добраться до спальни. Записка была зажата в кулаке и уже повлажнела от пота. Он пинком закрыл дверь, бросился в кресло у окна и уставился на сплетенные ветви ясеня, росшего в тесном боковом дворике.
Ад и дьявол, все шло не так, как планировалось! Почему этот незнакомец просит о встрече наедине и требует у Ландена отказаться от запросов в банк и поверенному? Прошлое брата было достаточно сложным и без нового препятствия, мешавшего уладить дело раз и навсегда. Хуже того, тон послания был зловещим и пробудил воспоминания, которые он решил похоронить под годами одинокого существования и покрывалами сожаления.
«Болезненные воспоминания».
Ланден уронил голову на подголовник кресла и закрыл глаза. Во сне он мог сбежать, чтобы не отдаться угрюмому отчаянию, которое грызло его изнутри. В темноте он найдет покой, по крайней мере ненадолго.
