Так что, после этой практики надо было ехать обратно в училище и подтверждать результат, и только уж после, либо на пьедестал, либо в каникулярный отпуск.
Но Вовка был не одинок, гулкие стены «академии» ждали ещё девятерых летящих с ним в далекий Северодвинск.
Практика! О! Это вам не только действительность, но и опыт! Поднабирались мы в то время и того и другого. Если там, в стенах Alma Mater, действительность нас поражала только вглубь, то здесь, на практике, только вширь. Да и опыт уже был, какой-никакой. А вот с практичностью случалась напряженка. Практичность отсутствовала, напрочь. Как и положено будущим морским офицерам жили по принципу — любить так, любить, гулять так, гулять, а если есть неживое, расшевелим! Но об этом в следующий раз.
А пока — улицы, дворы и подъезды, имеющие квартиры дочерей без родителей, наполнялись таким южным темпераментом, что вздрагивал не только командир роты капитан 3 ранга Николай Иванович, обеспечивающий производственную практику, но и условия — Крайнего Севера, разумеется. Но когда жалобы на практикантов начали поступать из районов, куда и северодвинская птица редко долетит, командир прекратил все выходы в город. Напрочь прекратил. И поделом. Да и деньги закончились у всех, но это не важно, и жить под легендой оставалось три дня.
— Вы что тут балаган устроили, — начал свою речь Николай Иванович перед строем осоловевших от свободы курсантов, — жил город спокойно и размеренно… А вы?! — и он для устрашения ощетинил свою рыжую чуприну, — Ещё одно замечание, и я к десяти не сдавшим, прибавлю полроты и отправлю в Севастополь вместо каникул. Кому не понятно?
Понятно было всем. Сидеть в «академии политической» (о ней вы уже знаете) охотников не было, и искушать судьбу за три дня до домашних пирогов — тоже.
— Билеты до Севастополя — куплены, я и десять не сдавших сессию — вылетаем вечером. В Симферополе будем поздно, поэтому ночь придется провести на вокзале, первая электричка на Севастополь в 7 утра. Вопросы? Вопросов нет! Разойдись.
И строй умиротворенно распался, с тягостной мыслью, что прожить эти три дня в режиме тотального слежения — можно, но это ж как долго?! Три дня.
Но Вовки эти три дня были по барабану. Его возмутила праздность крымских железнодорожников.
«Это я тут парюсь в условиях Крайнего Севера, блюду секретность родины, а вы там, по ночам, спите!? И электрички ваши ночью на приколе?! — кипел его мозговой котел, — Это что ж, получается, прилетаем в четверг, а в училище я буду только в пятницу после обеда? И кафедра «геркулеса и мускулов» уже на замке!? А там — суббота и воскресение, да и понедельник — день не физкультурный… итого; почти неделя как с куста, из летних каникул…» Но тут Вовку озарило!
