Было два выхода из этого идиотского положения. Первый — применить отработанный до автоматизма в полковой школе прием — «сбоку прикладом бей!» Попросту говоря, врезать ему плашмя прикладом по уху. Вооружены мы были, кстати сказать, не изящными четырехкилограммовками СКС, а старыми добрыми кавалерийскими карабинами — укороченными трехлинейками, оружием мощным и тяжелым. И подобная оплеуха была бы весьма чувствительна. Но я понимал, что драка с применением оружия в караульном помещении сулила в лучшем случае максимальный срок на гауптвахте, а в худшем — для поддержания далеко не идеальной дисциплины в полку — и трибунал с последующим штрафбатом. В любом случае — клеймо на всю оставшуюся службу. И я решил, что Юра Мешко того не стоит. И выбрал другой вариант — никак не реагировать на его забавы.
Закончился этот сюжет неожиданно и своеобразно.
Через некоторое время — мы еще жили в землянке — Воронов получил из дома посылку. И уголовная компания уютно устроилась в углу возле печки, сооруженной из большой железной бочки, и пировала. Думаю, что это было после возвращения из очередного караула, поскольку я сидел на нарах и читал. И вдруг Мешко громко, так, чтоб все слышали, произнес следующую тираду, которую я запомнил дословно: «Что было, то было. Но проще Яшки человека нет. Вот он комсорг, а ни во что не лезет. Точно скажу — проще Яшки человека нет! Яшка, иди к нам, поешь».
Положение было непростое. С одной стороны, мне вовсе не хотелось пировать в этой компании. С другой — Юра таким образом извинялся. Отказаться — означало обидеть не только его, это ладно, но и его сотрапезников. В том числе Юру Воронова, «хозяина стола», с которым у меня все же были полуприятельские отношения... Я подсел к ним. Что ели — не помню, врать не буду. Но в таких посылках обязательно были твердокопченая колбаса и какие-нибудь деликатесные консервы вроде шпрот.
Дружбы с Мешко у нас после этого не возникло, но его забавы прекратились и отношения стали ровными.
Что касается моей комсомольской должности, то у Юры были свои представления о том, как должен вести себя комсорг — представитель власти в некотором роде. Моя пассивность его удивила и подкупила.
А у меня не было ни возможности, ни желания как-то проявлять себя в этом качестве. Позже я был выбран — по той же причине — комсоргом роты, но не провел ни одного собрания. Было совершенно не до того. И, к счастью, замполит батальона гвардии майор Мурзинцев никакой инициативы от меня не требовал. Это вообще был очень достойный человек. Я еще буду о нем писать. Единственное мероприятие, в котором мне пришлось принять участие, — обмен комсомольских билетов. Но тут уж деваться некуда.
