Это была неожиданность.
Через некоторое время все более или менее прояснилось. Полк действительно расформировывали. Рядовой состав, отслуживший два года, демобилизовывали. Сержантов и старшин, не выслуживших три года, отправляли дослуживать в другие части. Офицеры, соответственно, тоже получали назначения. Кроме тех, кого отправляли в запас — по желанию или в приказном порядке.
Таким образом, мои лычки добавляли мне год службы. Я, однако же, не воспринял это как трагедию. Я понимал, что такого психологического комфорта, как в в/ч 11225, не будет. Но за сбывшуюся честолюбивую мечту приходилось платить.
В начале двадцатых чисел октября Ширалиев вызвал меня. Я не ручаюсь за слова, но смысл нашего разговора я забыть не мог. И читатель поймет почему.
Ширалиев сказал приблизительно следующее: «Есть два варианта. Я получил назначение. Если хочешь, поехали со мной. Я беру несколько человек. Быстро получишь старшину, и будем служить. Через год, если захочешь, останешься на сверхсрочную, а нет, так демобилизуешься. Другой вариант. Я могу оформить на тебя документы как на рядового. И поедешь домой первым эшелоном. Решай. Завтра ответишь».
Повезло мне с командирами.
Не могу сказать, что я всю ночь не спал. Со сном у меня все было в порядке, и не скажу, что решать было легко. Я пожалел, что не спросил у майора, куда он назначен. Если бы это были какие-нибудь экзотические места, хотя бы Крайний Север, и какая-нибудь серьезная строевая часть, я бы сильно колебался.
Конечно, соблазнительно было попробовать себя в роли ротного старшины. Я вспомнил нашего старшину в в/ч 01106. Очень значительная фигура. Он жил в каптерке, вставал одновременно с ротой, но шел умываться с полотенцем на шее, когда мы уже строились для выхода на физзарядку. Иногда он сам водил роту в кино или в клуб. Иногда выходил во время занятий физо и показывал безукоризненно выполненную «склепку»... Жил своей автономной жизнью и был почти что запанибрата с командиром роты...
Но с другой стороны — а книги? а музыка? а Эрмитаж, в котором я проводил часы, будучи с восьмого класса читателем эрмитажной библиотеки? Если служить дальше — не отобьет ли эта жизнь вкус к той, столь ценной и естественной для меня? А «наполеоновские планы» касательно исторических романов?
Утром я сказал гвардии майору, что выбрал второй вариант. Он кивнул. Лычки я спорол только перед самой отправкой, чтобы не отвечать на вопросы своих подчиненных. Каким образом Ширалиев вернул меня в прежнее состояние, я не спрашивал. Очевидно, в той суете и неразберихе, которая началась после приказа о расформировании, никого такие мелочи не интересовали. А вся документация была в руках начштаба. Ситуацию упрощало то, что за три месяца сержантства я не удосужился отнести в штаб свою солдатскую книжку, чтобы записать новое звание. Как бы вышел из положения начштаба, если бы запись была сделана? Оформил новую книжку? Возможно. Он был опытный штабист.
