Так вот, мы танцевали, у меня встал, и я думал только о том, в какой позе ее возьму. Потом мы втиснулись в кабинку — тут все было обставлено с той провинциальной роскошью, которую так любят наши мелкие торговцы, мнящие себя финансовой элитой Поднебесной: огромная раковина размерами почти с ванну, серебряный столик для раскатки кокаиновых дорожек, а унитаза, кстати, не было вообще, по крайней мере, в этой комнате. А были ли там еще помещения, я так и не узнал: владельцы заведения отлично понимали, что в клубный туалет современные люди ходят наваляться и совокупиться, а если кому приспичит, он может выйти из клуба и поссать на улице, как настоящий сельский мачо.
Я начал расстегивать джинсы, но она остановила меня быстрым мягким движением пресыщенной хищницы, обвила меня ногами и достала из лифчика листочек — он был сложен a-la envelope, сверточек размером с ноготь. Посмотрела мне в глаза и спросила шепотом, в самое ухо:
— Полетишь со мной в рай?
Мне стало страшно, потому что я никогда этого не пробовал, а она каким-то образом ощутила это — может быть, возникла все же между нами некая эмоциональная связь… Я бы так сказал: если между незнакомыми людьми в принципе может быть эмоциональная связь, она между нами была. Она, эта безымянная девушка, открыла мне двери в тот мир, который я до сих пор не покинул (потому что мне тут хорошо). Так вот, она почувствовала, что я — novice, и снова спросила, с какой-то непонятной мне нежностью:
— Ты что, в первый раз?
Я молча кивнул.
Она засмеялась:
— Говорят, это к большой удаче, — пропела она, глядя мне в глаза. — Мова это любит — когда ты кого-то вдолбаешь в первый раз. Но тебе она может не вставить. В первый раз многим не вставляет.
Почему она рисковала, разделив со мной дозу? Я не знаю этого до сих пор. Говорят, когда ширяешься вдвоем, эффект значительно сильнее. Но я этого точно подтвердить не могу — никогда не пробовал ни до, ни после этого. Потому что слишком опасно. Я мог легко накатать на нее бумагу в Госнаркоконтроль за «содействие первому употреблению наркотиков», получить за это свои четыре тысячи новых юаней. Но она мне доверилась — так, как никогда и никому не доверялся я с тех пор. Что я там говорил про эмоциональную связь?
Так вот, она быстро раскатала листок на ладони, там — мелкий текст, над ним нужно было склониться, соприкоснувшись головами, и это было приятно. Текст был написан от руки печатными буквами разных размеров, с перебивками вроде тех, которые мы видим в спам-контрольках на почтовых сервисах: теперь я уже знаю, что это делается, чтобы обмануть карманные сканеры, а тогда не знал и удивился. Текст был рифмованным. И прекрасным. Я прочитал первый раз и не понял треть лексики, начал читать второй раз, и тут меня накрыло приходом. Как это часто бывает при употреблении мовы, он остался в голове навсегда, помирать буду — не забуду.
