— Не хотел делиться с властями своими находками, — я пожал плечами, внутренне держа себя в готовности. Несмотря на магические блоки, отношения между сокамерниками не входят в программу лояльности. Кто знает, в каком ключе будут развиваться события? Вон и баклажан, обиженный моими словами, смотрит с желанием перегрызть мне глотку. Хрен знает этих ребят. Какой у них статус? Имеют ли влияние на других заключенных?
— Завалил, небось, кого? За такую туфту на каторге не закрывают, — скривил губы мексиканец.
— Не без этого, — спокойно смотрю в чужие глаза. — Исключительно в целях самообороны. Пара мутных типов и легавые в придачу.
Собеседник хохотнул.
— Сегодняшний этап из Мемфиса — ваш?
— Ага, — нисколько не удивился осведомленности каторжан.
— Ну, проходи, чего порог топчешь? — парень посторонился, пропуская меня к свободной кровати, на которой лежал свернутый матрац. Соседом моим оказался мужик с потемневшей кожей. Но это был белый, настоящий белый, пусть и критически загорелый на местном солнце. Вот он излучал мощную ауру опасности. Кажущаяся расслабленность во всем теле могла обернуться проблемами для тех, кто игнорировал свои внутренние звоночки об опасности. А в моей башке не звоночки «тилимкали», а настоящий набат гудел.
Нарочито небрежно раскинул матрац и скептически посмотрел на голую подушку и одеяло. И как мне спать без постельного белья?
— Перед обедом принесут, не дергайся, — бесцветным голосом проговорил сосед, закидывая ногу на ногу. — А где твои шмотки? Отобрали что ли?
— Меня в дороге взяли, — неохотно пояснил я, присаживаясь на скрипучую шконку. — Сутки в обезьяннике, приговор шерифа и сразу же «адская Мэри». Даже побриться не успел. Да еще ночь в дороге, дилижанс сломался. Ночевали в заброшенном поселке.
— Ого! — мексиканец рухнул на свою кровать, отчего пружины жалобно застонали. — Это где?
— В сорока милях отсюда. Даже не знаю, что за место. Церквушка там стоит заброшенная.
— Почему заброшенная? — удивился баклажан, тоже навостривший уши. — Это же поселок отца Фердинанда! Там люди живут!
— Нет уже никакого Фердинанда и людей, — пояснил я. — Сожрали их. Мы закрылись в церкви и переждали там опасное время.
Рассказывать о морфах, осадивших нас в поселке, я не стал. Все равно потом узнают. Не стоит сейчас из себя героя строить.
— Твою хреновую задницу! — выдохнул африканец. — Как же так?
— Да вот так, — ответил я.
Белый мужик с ухмылкой посмотрел на мой желтеющий «бланш» под глазом, но еще внимательнее — на старый шрам. Потом протянул руку, заключая тем самым негласный пакт о содружестве. Набат слегка притушил свои вопли в голове, в отличии от меня. Незнакомые люди всегда вызывают опасение, а в таких закрытых местах — тем паче.
