— Почему двух? — мне стало любопытно.
— А больше двух суток беглецы в мертвых землях не выживают.
— С чего мне туда бежать прятаться? — я усмехнулся. — В секторах полно место, где можно спрятаться. Если знать, конечно. А в аномальных зонах, я слышал, люди умудрялись месяцами жить.
— Тебе виднее, Алекс, — загадочно хмыкнул монах.
— Не, я все понимаю, — не унимаюсь я. — Но боюсь одного: с моим здоровьем ничего не случится после установки блока? И как он будет действовать, если я встречусь с морфом?
— Абсолютно безопасно, — пальцы брата Симона снова обхватили мои виски. — Блок — всего лишь тонкая перемычка между твоими желаниями и рефлекторными действиями. Мы отсекаем ненужные и вредные мысли, внушаем вам правильные установки. Вот и все… А в тварей можешь стрелять без всяких колебаний. Рука не дрогнет, надеюсь.
— И никакой магии?
— Никакой. Всего лишь манипуляция, гипнотический блок. Медицина.
— Врешь ты, святоша, — я недоверчиво покачал головой. — Если у тебя есть возможность применить магию — черта с два ты будешь заниматься какой-то медициной.
— Помолчи лучше, сын мой, и не мешай мне работать, — с иронией, явно отсылающей меня к фразе «святоша», ответил монах.
Тело из расслабленного состояния возвращалось в грязный и тяжелый мир. Эйфория медленно отступала, легкий туман, крутящийся перед глазами, стал рассеиваться, и я увидел Симона, стоящего передо мной с растопыренными пальцами, которые он загибал через равные промежутки времени. Словно рефери на боксерском ринге. Да он же на самом деле считает!
— Смотрите на меня, Алекс! — потребовал монах. — Что вы сейчас видите?
— Хватит уж кулаками махать перед носом, — я облегченно пошевелился. — Да в порядке все!
— Охрана! — гаркнул Симон, поправляя наплечный ремень, входящий в сложную систему связок. Рукоять волшебного меча пошевелилась. Если бы не светящийся клинок — моя авантюра закончилась бы в погибшем поселке. Интересно, орденские братья хоть когда-то расстаются со своими острыми игрушками?
Дверь распахнулась, я глубоко вздохнул и вышел наружу, позвякивая браслетами, которые мне должны снять только в камере. Конвоировали меня два огромных лося в черных мундирах, перетянутых широкими ремнями. На них с одной стороны висела кобура с револьвером, по рукояти которой я узнал «питон» — серьезную игрушку в охранном деле, а с другой — дубинка. Пройдя по мрачноватому бетонному коридору, покрашенному в тошнотный темно-синий цвет, мы поднялись наверх и по спирали стали обходить тюремные рекреации. Перед одной дверью с мощными заклепками по всей площади полотна мы остановились. На ней была нарисована цифра 98.
