— Джордж, я редко бываю дома по ночам.
Офицер Баркетт — лет двадцати пяти, добродушный и жизнерадостный, не обремененный врожденным интеллектом, — просиял:
— Верно, совсем об этом забыл. Во всяком случае, там есть небольшой Карриер[22], слабенький, но содержит место в достаточной прохладе, чтобы ты мог комфортно спать — Флойд мог, по крайней мере. — Интересно?
Тиму было интересно, и хотя устройство, сотрясающее окно, действительно было не очень, кровать была удобной, гостиная — уютной, и душ не тек. На кухне не было ничего, кроме микроволновки и электрической плиты, но он все равно питался в Закусочной Бев, так что с этим все было в порядке. И арендная плата не могла не радовать: семьдесят баксов в неделю. Джордж описывал свою мать как некое подобие дракона, но Миссис Баркетт оказалась доброй старушенцией с южным протяжным говорком, таким густым, что он понимал только половину того, что она говорила. Иногда она оставляла перед его дверью ломоть кукурузного хлеба или кусок пирога, завернутый в вощеную бумагу. Это было подобно тому, что иметь домовладелицей эльфа Дикси.
Норберт Холлистер, владелец мотеля с крысиным лицом, был прав насчет Дюпре Сторидж энд Складинг: у них хронически не хватало персонала, и они постоянно давали объявления о найме. Тим догадывался, что для тех мест, где работа сводилась к упорному физическому труду, компенсируемому самой минимальной почасовой оплатой, разрешенной законом (в Южной Каролине это было семь баксов с четвертью в час), была характерна высокая текучесть кадров. Он подошел к бригадиру, Вэлу Джаррету, который рад был предоставить ему работу на три часа в день, начиная с восьми утра. Это давало Тиму время привести себя в порядок и поесть после того, как он заканчивал свою ночную смену. И вот, в дополнение к своим ночным обязанностям, он снова загружал и разгружал.
Так устроен мир, — сказал он себе. Так устроен мир. Во веки вечные.
11
Время, проведенное им в этом маленьком южном городке, неспешно потекло, и Тим Джеймисон погрузился в успокаивающую рутину. Он не собирался оставаться в Дюпре до конца своих дней, но мог представить себя все еще болтающимся здесь на Рождество (возможно, установив крошечную искусственную елку в своей крошечной квартирке над гаражом), возможно, даже следующим летом. Это не был какой-то культурный оазис, и он понимал, почему дети тут частенько творили дичь, — чтобы убежать от беспросветной скуки, — но Тим наслаждался покоем. Он был уверен, что со временем это пройдет, но пока все было просто чудесно.
