Его собственное «Весло» — автомат АК47 с нескладывающимся деревянным прикладом — висело на плече как неудобный зонтик, то и дело колотя по боку и по локтю. Но если бы действительно понадобилось защищаться, он больше бы полагался на ПМ в набедренной кобуре.
Маленькая компактная камера — в чехле на поясе. Если надо, он будет и репортером, и оператором в одном лице. Здоровенную бандуру, которую вручил ему профессиональный журналист Михневич, Саша, как и обещал себе, спрятал в укромном месте еще час назад. Скорее всего, они еще будут в этих краях на обратном пути — а нет, значит, пес с ней.
Первым, кто его заметил, был мужчина с красной плешью во всю голову, один из тех двоих, что заканчивали мастерить скорбный ящик для человеческих останков.
Пахло от них квашеной капустой и застарелым потом.— Здравствуйте, — помахал Саша рукой. — Мои соболезнования.
— Привет, — неприветливо буркнули ему.
— Могу поинтересоваться, отчего покойный?..
Все его лингвистические знания куда-то пропали. Он заметил, что гроб маловат. Или невысокая женщина, или подросток, почти ребенок.
— Рак, — ответил второй мужик.
Его трехпалая рука, похожая на клешню, неловко обхватывала рукоятку рубанка. Остальные пальцы заканчивались грубыми культями с почерневшими краями. И все до одного пальцы — и здоровые, и изувеченные — были со вздутыми суставами, скрученные артритом, хотя на вид человеку было не больше сорока.
Взгляд его говорил: «Шел бы ты своей дорогой, странник. И без тебя хватает проблем. Уж спасибо на том, что не вымогаете и не грабите».
— Понятно. Что с рукой? Обморозили? — попытался Данилов все-таки завязать разговор.
— Нет. Пила соскочила.
Пока Саша стоял на дорожке, из-за других заборов на него смотрели хмурые, с ввалившимися лицами, с глубоко запавшими глазами люди. Во взглядах, которые успевал перехватить Александр, сквозила даже не неприязнь, а равнодушное недоверие.
На исхудавших детей, тонких, как тростинки, в заношенной одежде, смотреть было еще больнее. «Что есть человек? — не к месту вспомнил Александр. — Мыслящий тростник».
Можно найти новую одежду, но какой смысл? Им же не ходить по дискотекам... Жили они даже похуже, чем их сверстники в Великую Отечественную. Какой у них досуг? Лазят по полям, ищут несобранную картошку. Там, где были плодопитомники или брошенные сады-огороды, за лето что-то могло прорасти, перезимовав под снегом. Такие же одичавшие, как люди, растения. Чтобы прокормить целое поселение, этого мало, но даже эти крохи явно собирают. А еще есть грибы, черемша, мелкая живность. Та же крыса с гнилой картошкой. Те, кто постарше, могут и «сталкерить». Смелости и смекалки хватит, чтоб на мотоцикле, на велосипеде или просто пешком добраться даже до Новосиба. Который вообще им должен казаться краем мира.
