Дядя Гриша расхохотался, закашлялся. Тимур подождал, пока утихнет приступ.
— Ты же рыбак, да?
— А то! В субботу с ночевкой ездил. Щас расскажу, закачаешься. Сижу я, короче, в лодке…
Тимур перебил:
— А на том берегу ты рыбачил? Там ведь камыша меньше, людей. Был там вообще хоть раз?
Дядя Гриша почесал затылок трехпалой рукой.
— Был… хотя, нет, не был. А нахрена? Чего мне делать-то там? Писатель Пушкин, чего ты вопросы дурацкие задаешь?
Тимур промолчал. Зачиркал стамеской по древесине. Мысли витали далеко, и когда крышка гроба была готова, пришло озарение.
Мать удивилась, увидев его дома засветло.
— К чему бы это? Дружки все передохли?
Он был слишком погружен в раздумья, чтобы ответить на колкость.
Мать встала в дверях, наблюдая, как он обшаривает сервант.
— Потерял что-то? Совесть ищешь? Нет ее там. Ты зарплату в дом приносить будешь? Я все деньги потратила, чтоб морду твою наглую заштопать, Маринке ходить не в чем, стыдно перед соседями. Куда магнитофон дел, скотина?
На шум пришла сестра. Стуча об пол китайским мячом-попрыгуном, она встала за матерью. Марина постоянно чем-то шумела: мячом, трещащей игрушкой-радугой, хлопающими пузырями жвачки, велосипедом «Школьник», и кажется, только Тимур сходил с ума от непрерывных сестриных звуков.
— Магнитофон у Леши, дал полетать.
— Мозги ты свои полетать дал.
Сестра засмеялась, прикрыла рот рукой.
— Ну, что ищешь-то? Помогу хоть.
— Оставьте меня в покое, — отчеканил Тимур, перебирая свои школьные тетради и альбомы.
Мать, ворча, удалилась на кухню, сестра последовала за ней мерзкой прилипалой.
Альбом с фотографиями нашелся под грудой календарей «Сад и огород».
Тимур принялся переворачивать толстые картонные страницы, шуршащую кальку. Вот отец перед отправкой в Афганистан, вот он же, усатый, красивый, обнимает маленького Тимку. Новый год, Тимка заглядывает в коляску с новорожденной сестричкой. Вся семья на фоне кинотеатра. Неожиданно вспомнилось, что ходили смотреть «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром. Мамин заливистый смех, заставляющий папу смеяться сильнее, чем шутки из фильма…
Папа исчез с фотографий к середине альбома. Нужная фотка нашлась в конце.
Тимур выскреб ее из фотоуголков и выбежал на кухню. Мама жарила котлеты. Маринка сидела тут же, невообразимо громко перемешивая в стакане персиковый порошок.
— Кто это? — Тимур бросил маме снимок.
Та вытерла руки о передник, приподняла на лоб очки. Всмотрелась в детские лица.
— Твой класс, конечно. Четвертый. Вон Лидия Тимофеевна, царствие ей небесное. Вон ты в последнем ряду. Гляди, какая у тебя прическа хорошая была, как у человека. Нет же, бритый ходит, вылитый бандит…
