Приготовления к падению не избавили от страха. По позвоночнику струился мерзкий холодок, лицо покрылось испариной. Небо больше не держало неуправляемый самолет. «Ан-72» валился на землю, перина высотой в тысячу метров стремительно таяла. Вадим хотел помолиться, но не знал ни одной молитвы, поэтому просто повторял про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»
Он неотрывно смотрел в иллюминатор. В нем что-то промелькнуло: падающая звезда или невесть как оказавшийся за бортом человек — Вадим не разобрал. Самолет трясло. Он сильно накренился и падал, падал, падал. Странно, но никто уже не кричал. Пассажиры застыли, тихо постанывая в ожидании неизбежного.
А потом наступила тишина. Вадим прижал голову к коленям, чтобы не видеть бледных испуганных лиц: страх превратил их в маски.
Пилот дотянул до аэродрома, но они не приземлились, а упали на взлетно-посадочную полосу.
Вадим услышал свист. Ремни безопасности впились в живот, и вот тогда… страх ушел. На него просто не осталось времени. Сознание уплыло, и Вадим провалился в чернильную пустоту.
Очнулся от толчка. Попытался понять, где он и что произошло. Тело болело, везде понемногу. Он лежал на чем-то теплом (двигатель, как выяснилось позже), заваленный креслами, и не мог отстегнуться. Трещало пламя.
Его вытащили пожарные, увезли в больницу.
Единственного выжившего.
В прессе и на телевидении катастрофу разобрали по косточкам. Ужасный удар сломал консоли крыльев и раздавил топливные баки. Задние стойки колес проткнули салон. Одна из них оторвала Вадима от пола вместе с креслом. Но не убила. Разорвалась обшивка. Кабина пилотов расплющилась…
Иногда ему снилось, что он сам выбирается из-под обломков и куда-то идет. Оборачивается и видит обуглившегося мертвеца, сидящего в кресле. Вадим горит, но не чувствует боли. Падает на черный песок и катается, сбивая пламя. Потом идет дальше. Отсветы пожара впитываются в кромешную тьму. К его груди приклеился расплавленный ремень безопасности, он не может его оторвать. Кричит, но никто не отвечает.
Он знает, что умер, но не знает, что с этим делать. Во сне он думает над тем, почему обгоревший мертвец остался в кресле и не пошел с ним. Думает, почему в мире, где каждые пять-шесть секунд успешно приземляется самолет, в мире, где ежедневно остаются в живых более трех миллионов пассажиров, — почему в этом мире именно он вытянул черную метку? Думает о перуанской школьнице, единственной выжившей после падения горящего самолета в джунглях Амазонки: она выбралась из-под обломков и девять дней шла вдоль реки, к своему спасению — стоянке рыбаков. Думает о том, куда идет он.
