Работа над рукописью была завершена мною в Русском исследовательском центре Гарвардского университета.
Вся редакционная работа по русскому изданию была тщательно выполнена сотрудниками «Хроники-пресс».
Прошу всех перечисленных выше лиц принять мою душевную благодарность.
Бельмонт (США), 28 октября 1977 г.
Был май 1944 г., и мне было 24 года. Я служил в политическом отделе 2-ой Гвардейской армии. Наши войска освобождали Крым. Так я и оказался после жарких севастопольских боев в небольшом курортном городке на Черноморском побережье, в Евпатории.
Я стоял у здания театра, где заседал партийный актив города, поджидая нужного человека. У меня было задание командования наладить работу городской комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов.
Двери театра распахнулись, и в них появился темноволосый стройный председатель городского совета К. «Как дела?», — задаю ему обычный вопрос, который не требует ответа. Однако ответ следует, и для меня весьма загадочный: «Готовимся к решающему дню». Киваю головой, просто так, из вежливости. На самом деле и предположить не могу, что он имеет в виду. А ведь в этот момент, должно быть, и началась эта книга…
Едва завязался разговор, как из дверей театра вышел незнакомый генерал-полковник. «Кто это?» — «Это Кобулов, заместитель Берия», — почему-то понизив голос, отвечает мой собеседник. К. уезжает. Нахожу нужного человека, и мы отправляемся по нашим делам.
На следующий день или, может быть, двумя днями позже я возвратился в политотдел в г. Саки. Какая-то необычная напряженность царит повсюду. Приятель говорит: «Сегодня ночью вывозили татар, всех поголовно. Мужчины пока заперты в здании военкомата». Иду мимо здания военкомата, задерживаюсь на минуту. Сквозь запертые двери доносится чья-то быстрая горячая речь на незнакомом языке…
… Сегодня мне нужно мысленно возвратиться в прошлое. Изучение его — моя специальность. Ведь я профессиональный историк.
* * *
Никто — ни народ, ни руководство государством — не предполагал, что война начнется для СССР столь несчастливо. Психологическая подготовка была нацелена не только на победоносное начало, но и на войну на территории врага. Отзвуком этого настроения были широко распространившиеся в первый вечер войны в Москве слухи, будто советские войска штурмуют Кенигсберг.
Тем горше, тем тяжелее оказалась правда: после ожесточенных приграничных сражений, начавшихся на рассвете 22 июня 1941 г., советский фронт был взломан, и гитлеровские войска, вбивая глубокие клинья и оставляя в своем тылу уже изрядно потрепанные и лишенные стратегического руководства советские армии, быстро продвигались в глубь страны. 28 июня был занят Минск, в сентябре разыгралось сражение под Киевом, в октябре фашистские армии стояли под Москвой и под Ленинградом, овладели Таврией и стучались в ворота Крыма.
