В то же время оккупационные власти разрешили открыть 50 мечетей, ряд православных церквей, рассчитывая на поддержку своей политики представителями духовенства, а через них и их паствы.
По сравнению с русскими крымско-татарское население пользовалось преимуществами. Однако, как о том свидетельствуют немецкие документы, политика по отношению к татарам носила исключительно утилитарный и пропагандистский характер.
В апреле 1942 г. на совещании представителей германского МИДа и верховного командования сухопутных сил по вопросам пропаганды среди крымских татар подчеркивалось, что цель всех мероприятий заключается в том, чтобы поставить на службу германской армии по крайней мере 20 тысяч татарских добровольцев. Ради этого и предполагалось облегчить оккупационный режим для татар. Особо на совещании был подчеркнут пропагандистский характер всех уступок. Эти обещания и уступки, указывалось на совещании, не предвосхищают решений, которые будут приняты в отношении крымских татар после немецкой победы[46].
Дебатировавшийся германским руководством вопрос о предоставлении крымским татарам самоуправления в какой-либо форме был уже в июле 1942 г. решен отрицательно[47].
Особая политика по отношению к крымским татарам была нацелена в области внешнеполитической, как выше уже было отмечено, на привлечение Турции к активной германской политике, а заинтересованность, высказываемая турецкими руководителями «в судьбе проживающих на территории СССР мусульманских народов» использовалась для реализации насущных стратегических задач войны на Ближнем Востоке.
Проводником и отчасти вдохновителем этой политики был германский посол в Анкаре фон Папен[48]. С турецкой стороны ту же роль выполняли руководители пантуранского движения[49] генералы Ф. Эрден и X. Эркилет. Осенью 1941 г. они посетили Крым с официальной миссией изучения немецкой тактики на южном фронте. Они добились разрешения немецких властей на поездку в Берлин представителей крымско-татарской эмиграции[50].
В апреле 1942 г. турецкий премьер Сараджоглу сообщил Папену, что турецкое правительство официально не может поддержать пантуранское движение, но дало разрешение лицам, не занимающим официального положения, вступить по этому поводу в контакт с германским правительством[51].
Впоследствии турецкие руководители не раз подчеркивали в беседах с гитлеровскими дипломатами свою заинтересованность в поражении СССР и в связи с этим в «судьбе тюркских народов»
