Я сказал Корнееву:
— Желаю тебе скорее выздороветь, тезка!
Он лишь улыбнулся:
— Если поправлюсь, отзовите из госпиталя в свой отряд.
Я пообещал.
Неприятельские снаряды ложились все с большей точностью. Видимо, стрельбу кто-то корректировал. Я послал нескольких снайперов во главе с сержантом Юрием Смирновым прочесать верхушки ближайших деревьев. Они сняли двух-трех наблюдателей. Но это никак не сказалось на артиллерийском огне неприятеля. Тогда мой взгляд задержался на колокольне, находившейся в полутора — двух километрах от наших позиций. Я направил туда семерых бойцов во главе с Руфом Деминым.
К селу они подъехали на машине, потом, прячась за постройки и ограды, подобрались к церкви. Здесь разделились на две группы: одна проникла внутрь помещения, другая с крыши соседнего дома начала отвлекать внимание немцев. Вскоре парашютисты уничтожили засевших на звоннице двух фашистов, захватили стереотрубу, рацию, несколько мотоциклов. Но и сами потеряли двух товарищей…
К трем часам дня 9 октября стали поступать тревожные сведения от патрулей, ведущих наблюдение за неприятелем на флангах. Гитлеровцы снова готовились к переправе через Изверь выше и ниже моста. В наш тыл проникли мелкие группы автоматчиков и снайперов.
Пока вокруг было тихо. Но это временное спокойствие не могло нас обмануть. Меня волновало одно: сумеем ли продержаться до прихода подмоги? Ведь в отряде осталось всего двадцать девять человек.
И как же мы обрадовались, когда под вечер к землянке у шоссе, где прежде хранились инструменты дорожного мастера, а теперь размещался наш командный пункт, подошли несколько незнакомых командиров. Один из них запомнился тем, что у него поверх шинели был накинут дубленый полушубок. Полным контрастам с этим «утепленным» танкистом была Шура Кузьмина. Она стояла возле нас в одном кителе.
Прежде чем я успел спросить прибывших, кто они, владелец полушубка сам обратился к нам с вопросом:
— Почему лейтенант медицинской службы одета не по сезону?
Кузьмина ответила, что свою телогрейку положила в кузов машины, чтобы мягче было раненым парашютистам. Николай Щербина стал расстегивать свою шинель, намереваясь отдать ее Шуре, но его опередил танкист. Он скинул ладный полушубок и протянул девушке:
— Носите на здоровье!
Сменить нас прибыла танковая бригада. Как-то не верилось, что произойдет это так обыденно, вроде сдачи поста в карауле. Заступили мы на этот «пост» 4 октября на двести пятом километре, а сменились 9 октября 1941 года на сто восьмидесятом километре от Москвы.
