— По-вашему, это фанатизм, а по-нашему, любовь к земле, на которой вырос и которую возвеличил трудом. Любовь к стране, где ты — полный хозяин. И то, что советские бойцы бьются за Родину до последнего патрона, до последней капли крови, мы считаем самой высокой воинской и гражданской доблестью. В этом, если хотите, и есть наша логика войны. А та, о которой говорили вы, нам, извините, не подходит.
Майор пожал плечами:
— Собственно говоря, мы здесь не для подобных споров. У меня к вам есть вопросы. Можно?
— С удовольствием. Что вас интересует?
— Я хотел, чтобы вы, — майор прищелкнул пальцами, припоминая нужное слово, — поменялись опытом. Как у вас используется трофейное оружие?
— Мне кажется, — сказал я, — этот вопрос не ко времени.
— Почему?
— Прежде чем говорить об использовании трофейного оружия, надо попытаться захватить его. А союзная армия до сих пор пришивает пуговицы.
— Зачем так? Мы пришли как друзья. У нас общие идеалы.
— Идеалы общие, враг общий. А бьемся с ним мы пока одни.
Врач, видя, что беседа принимает нежелательное направление, вежливо напомнил посетителям:
— Больной устал.
Англичанин поднялся со стула и стал для чего-то застегивать пуговицы халата.
— Верю в ваше скорое выздоровление. Надеюсь еще услышать про командира русских парашютистов. Честь имею, господин майор!
Гости ушли, а врач стал упрекать меня:
— Нельзя, дорогой, так напрямик, надо деликатнее, дипломатичнее. Неприятностей не оберешься. Все же союзники.
Пришлось успокоить врача:
— Не бойтесь, милый доктор. Правда есть правда. Так что разговор был правильный…
Девять месяцев провел я в госпитале. И вот вновь на прифронтовом аэродроме. Когда отшумели вешние воды, а земля покрылась зеленым ковром и наступила пора цветения, я снова собирался испытать то, что пережил много лет назад, впервые прыгнув с парашютом. Я волновался. Еще бы! На этот раз мне предстояло впервые покинуть борт самолета после операции.
Врач опять попытался отговорить меня:
— Товарищ майор, повременили бы. Сказать по совести, вы и ходите-то — смотреть горько…
Я заговорил о погоде, благо эта тема для авиаторов всегда важна и актуальна.
Наконец с формальностями покончено, и мы в воздухе. Кто из нас, сидевших в самолете, больше переживал — я или новички — не знаю. Чтобы немного отвлечься, я ушел в кабину пилотов. Но и там не мог думать ни о чем другом, кроме приближающегося момента выброски. Ведь от того, как справлюсь с этой задачей, зависит мое будущее.
