Молодец девчонка, мы от нее даже не ожидали. Полная сознательность и даже больше. Жалко, что нельзя было ее взять с собой…
Отъезд мы назначили почему-то на 20 апреля. К этому сроку все должно быть готовым. Время выбрали, когда все взрослые на работе. Привезли из школы Зою. Серега поцеловал сестренку, я пожал ей руку, и мы двинулись на товарную станцию. Каждый из нас оставил по записке. Сергей написал: «Мама, не ищи меня. Вернусь после победы. Смерть немецким оккупантам! Сергей Кирьяков». Я тоже написал: «Смерть немецким оккупантам!», хотя мы и не сговаривались, что писать.
Товарная станция находилась у черта на куличках. Мы прошли через весь город и даже вспотели, потому что очень торопились.
Пришли. Пробрались к составам, конечно, не через станцию. Серега предусмотрительно сказал:
— Главное — никого ни о чем не спрашивать.
На путях стоял пустой товарный состав. На одном из вагонов мы увидели крупную надпись мелом — «Челяб.».
— Ну что ж, — сказал Серега, — доберемся до Челябинска, а там видно будет.
— А когда он пойдет? — спросил я.
— Надо потерпеть. На фронте все терпят… Не будет же он стоять вечно.
Залезли в один из вагонов, задвинули дверь и зарылись в какую-то солому. Пахло почему-то навозом. Здесь не было ветра и сначала показалось тепло. Но это только сначала. Немного погодя почувствовали, как холод залезает под пальто.
— Ты спишь? — прошептал Серега.
— Какой тут сон? — отвечал я.
Потом мы услышали далекие голоса. Серега осторожно выглянул и доложил обстановку. Какие-то двое идут вдоль состава с фонарем и заглядывают в каждый вагон.
— Значит, скоро поедем, — заключил я.
Серега был другого мнения.
— Зарывайся поглубже в солому, — скомандовал он.
Так я и сделал.
Мужские голоса прозвучали около нашего вагона. Заскрипела тяжелая дверь.
— И тут никого нет, — прозвучал хриплый старческий голос.
— Обожди, а это что? — спросил другой.
Кто-то схватил меня за ногу и вытащил из соломы.
— Ты что здесь делаешь? — спросил мужчина.
— Ничего…
Что я еще мог ответить?
Крепко держа меня за рукава, эти двое повели меня на станцию. Одеты они были в форму железнодорожников. «Хорошо, что не милиция», — подумал я. Но без милиции не обошлось. На станции они подвели меня к двери, над которой висела табличка «Железнодорожная милиция». Посадили на скамью в теплой, ярко освещенной комнате. Молодой сразу ушел. Со мной остался старый. Позвонил телефон. Железнодорожник снял трубку:
— Да, да… У нас… Я же говорил, что никуда не денется… Можете забрать…
