- Потревожили нас в наших родительских гнездах, а зачем? - раскатисто и веско говорил Лихачев, наливая по рюмке водки. - И какие огромные затраты государства на эти "апольченьские" дружины, до которых дело, разумеется, не дойдет! В декабре мы, конечно, подпишем мир!
- Это было бы гениально! - подхватил Ливенцев. - Но почему все-таки вы думаете, что в декабре мир?
Лихачеву, видимо, не понравился не самый этот вопрос, а тон вопроса, и он ответил снисходительно:
- А потому я так думаю, что война ведется в спешном порядке, что и понятно при современных э-э... вооружениях. Об австрийской армии можно сказать, что она уже почти не существует. Она совершенно де-морализована и бежит... или сдается массами... вот-вот мы обойдем Германию с левого фланга. А с юга - французы, а с запада - англичане. Не беспокойтесь! Вильгельм весьма неглуп и на карту всего ставить не станет. Платить по счетам придется Австрии, и она заплатит по-ря-дочно!
- Так что нам, вы думаете, она заплатит Галицией? - спросил Ливенцев.
- Галиция уже наша! - сказал Лихачев.
- Выпьем за Галицию, что же, а? Галиция так Галиция! - предложил веселый Кароли.
А когда выпили за Галицию, Лихачев добавил:
- Кроме Галиции, мы, может быть, и Буковину получим. Но самое важное, что мы получим, это - Константинополь и проливы!
- Послушайте, что же это вы! - удивился Ливенцев. - Откуда это вдруг Константинополь? И почему проливы?
- Как почему проливы? Вот это мне нравится! - удивился и Лихачев. Из-за чего же мы с вами призваны, как это называется, кровь проливать? Конечно же из-за проливов! Что нам за корысть в Галиции? Галиция что нам такое даст? Это - земля бедная... Мы вон на владения в Средней Азии ежегодно огромные деньги тратим, и на Галицию, может быть, придется тратить, а вот проливы заполучить - это большой будет плюс.
- Почему большой плюс? - не понял Ливенцев и присмотрелся к Лихачеву, вытянув тонкую шею, и снова нашел, что если его разоблачить из тужурки и рейтуз и нарядить соответственно, то какой бы внушительный и типичный вышел из него дирижер румынского оркестра!
Но Кароли не дал ответить Лихачеву, он сказал горячо и с обидой:
- Если война и к новому году окончится, все-таки я на ней потерял уж тысяч двадцать!.. Накажи меня бог, не меньше двадцати тысяч!
- А каким образом потеряли? - спросила жена Лихачева, причем за обедом она действовала только одной правой рукой, а левая все как-то порхала по дрожащему тельцу лупоглазой африканской собачки.
