Это была камера пыток.
Когда я прошла дальше, выходя за пределы тепла жаровни, я почувствовала влажный холод в воздухе и почувствовала запах смолы. Внезапно я заметила, что некоторые из инструментов были заляпаны кровью, тёмные пятна её были на сырых каменных стенах и большая лужа на полу. Столь же зловещей выглядела колодка палача, которая стояла там.
Где Лукраст? Я задумалась. Неужели опоздала? Неужели он уже убит?
Затем я заметила, в тени за пламенем факула в дальнем углу камеры, что вначале приняла за кучу грязных, смятых тряпок. Я подошла ближе и поняла, что это был кто-то, прикованный спиной к стене, его голова упала на грудь, и лицо было затенено.
Это был Лукраст.
Его руки были ампутированы, а культи покрыты черной смолой, чтобы остановить кровотечение и предотвратить инфекцию; кто бы это ни сделал, он хотел сохранить ему жизнь для дальнейших пыток. Должно быть, было мучительно больно отрубить руки и погрузить культи в горячую смолу. Шок убил бы большинство людей, но он был сильным.
Изучив его более внимательно, я поняла, что всё обстоит иначе. Он был истощен настолько, что торчали кости.
— Лукраст! — позвала я, и он поднял взгляд, показав своё лицо в свете пламени. У него были такие же длинные усы, но они были измазаны кровью. Губы были сшиты вместе.
Он выглядел сбитым с толку и смотрел на меня, выпучив глаза, как сумасшедший. Мог ли он сойти с ума от страданий, или это было просто замешательство при моём неожиданном появлении в его камере? Без сомнения, как одна из мёртвых, возвращающихся на землю, я была ужасна на вид.
Затем я увидела следы на шее Лукраста: различные шрамы — одни старые, другие совсем свежие; даже одна дырка со всё ещё капающей кровью и жидкостью. Они дренировали его. Была ли это часть пытки или средство узнать о его возможностях?
Но, он всё ещё был жив, и я подумала, не слишком ли поздно использовать его. Как эта тень может быть полезна нам в борьбе против Талкуса и его магов?
Одну за другой, я сняла цепи, которые связали его шею, ноги и тело. Пока я занималась этим, Лукраст уставился на меня диким взглядом. Он пытался говорить, но мычал как раненый зверь. Была ли это попытка сказать мне что-то или это было выражение муки, я не могла сказать. Поэтому я воспользовалась одним из своих коротких клинков, чтобы разрезать швы и освободить его губы.
— Что ты за тварь из тьмы? — закричал он, с перекошенным от ужаса лицом. Я знала, что его крик был вызван страхом.
