, пришла ты, из вышней области спустившись? Для того ли, чтобы, со мною вместе обличаемой, подвергнуться ложным обвинениям?
{19} — 4. Ужели, — говорит она, — я тебя, мой питомец, покину и бремени, которое ты несешь из-за ненависти к моему имени, не возьму, разделив твои труды? 5. Не дозволено Философии оставлять невинного идти без сопровождения. Я ли убоюсь обвинений и содрогнусь, словно случилось нечто невиданное? 6. Думаешь, ныне в первый раз при бесчестных нравах на мудрость наседают опасности? Разве в древности, прежде еще времен нашего Платона, я не сражалась многократно в великом сраженье с дерзостной глупостью, а при его жизни наставник его Сократ не с моей помощью стяжал победу над несправедливой смертью? 7. А когда его наследство силились потом похитить толпы эпикурейские, стоические и прочие, сколько каждый мог, меня же, хотя возражала я и противилась, тащили, словно часть добычи, — одежду, которую своими я ткала руками, разодрали и, отхватив от нее лоскутья, ушли, думая, что я полностью им досталась. 8. И поскольку виделись у них какие-то следы моего одеянья, невежество, сочтя этих людей моими близкими, погубило некоторых из них, последовав сему заблуждению непросвещенной толпы. 9. Если же ни бегство Анаксагорово, ни Сократов яд, ни Зеноновы муки тебе не ведомы, затем что это дела чужестранные, мог ты, однако, знать о Каниях, мог о Сенеках, мог о Соранах
{20}, память о коих и не ветхая, и не темная. 10. Ничто иное ввергло их в гибель, как то, что, в наших нравах воспитанные, выглядели они в своих занятьях столь несхоже с дурными людьми. 11. Поэтому нечего удивляться, если в житейском море гонят нас веющие отовсюду бури, ибо главное наше намеренье — скверным людям не нравиться. 12. Полчище их, хоть и многочисленно, все же заслуживает презрения, ибо никаким вождем не управляется, но влечется туда и сюда наудачу лишь обезумевшим заблужденьем. 13. Если же иной раз кто-нибудь, выстроив против нас воинство, с особою нападет силою, наша военачальница стягивает свои полки в крепость, между тем как враги предаются грабежу никчемной клади. 14. Мы же над ними, хватающими самые убогие из вещей, смеемся сверху, безопасные от всякой бешеной сумятицы и таким валом огражденные, к которому свирепствующей глупости не дано подступиться.
