— Ты королева, — напомнил я ей. — Это лучше.
Она посмотрела на меня, и на ее губах мелькнула легкая улыбка. Сердце сжалось в моей груди. Затем Эльзира снова посерьезнела и продолжила.
— Во мне разрастался гнев. Я хотела что-нибудь сделать. Уничтожить. Кого-то обидеть. Я не могу объяснить свою злобу. Внутри меня будто сидел зверь.
Это не было похоже на то, как я вызывал свой огонь.
Интересно.
Мне и самому было почти восемнадцать, когда после смерти матери я стал испытывать злость. Сильные эмоции выявляли способности. Как только я научился управлять этим чувством, то легко смог манипулировать им в своих интересах. Это стало второй натурой. Так же легко, как дышать.
— Что потом? — спросил я.
— Я никогда не сталкивалась с Проклятыми. Слышала лишь рассказы отца и видела издалека, — она затравленно посмотрела на меня. — Страх был движущей силой во всех моих поступках. Вот только на этот раз гнев повел меня прямо к гнезду Проклятых.
Я нахмурился, представив юную Эльзиру, шагавшую по заснеженным землям в одиночестве, испытывавшую гнев и втайне напуганную. Прямо в гнездо Проклятых. Настоящее самоубийство. В гнезде обычно сотни, если не тысячи Проклятых.
— Ты знаешь, они спали, — прошептала она. — Прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. Так напоминают людей, которыми были раньше.
Когда-то они убивали, крали, насиловали или совершали другие преступления, за которые их и изгоняли. Проклятые были нехорошими людьми. Это монстры, которых ждало наказание в виде безумства. А потом их вели на ледяную смерть. Мой народ — то же самое делали правители западных и восточных королевств — гнал их в Экваторию. Бесплодную пустыню. Ничего живого там не было, кроме деревьев кимиллы, ломящихся от сочных плодов. И просто умолявших, чтобы их попробовали. Независимо от того, как сильны были люди или как они узнавали о том, что творил с ними плод, они всегда поддавались. Голод и жажда заставляли даже самых стойких людей сдаться и поддаться искушению. Однако плод кимиллы становился началом конца для них. Он отравлял их разум и мутил рассудок. И когда пустоши становились слишком многолюдны, вулки убивали Проклятых, но не раньше, чем загоняли на северные Ледяные земли.
— Я так злилась на свою слабость. Злилась, что у меня нет возможности выбрать свое будущее. Злилась на тех, кто был счастлив. Была в бешенстве, что у меня не обнаружилось дара, как у моего отца, — одинокая слеза скатилась по ее виску. — Я хотела умереть.
