Когда Гарольду исполнилось семь лет, он начал панически бояться суббот. Он просыпался по утрам с мыслью о том, что сегодня вечером родители уйдут, как они уходили каждую субботу. Томительно тянулись часы, и Гарольд все это время уговаривал себя не плакать. Весь день он молился: «Боже, сделай так, чтобы я не заплакал, пожалуйста, сделай так, чтобы я не заплакал».
Он гулял во дворе, наблюдал за муравьями, играл в комнате в свои игрушки, но мысли о неминуемом приближении вечера не оставляли его ни на минуту. Он знал, что родители вечером уйдут, и знал также, что мальчики должны мужественно принимать это и не плакать. Но он знал и то, что не сможет следовать этому правилу, не сможет, как бы он ни старался. Каждую неделю он неизменно разражался слезами и припадал к входной двери, когда родители, захлопнув ее, уходили. Несколько лет приходящие няни с трудом отрывали его от двери и уводили в детскую, где им приходилось долго успокаивать мальчика.
Родители говорили ему, что он должен быть смелым, не быть плаксой, что он уже большой мальчик. Он все это знал и принимал кодекс поведения, которому должен был следовать; понимал, что ведет себя просто позорно. Все мальчики делились на тех, кто не плакал, когда родители уходили, и на тех (впрочем, один он был таким плохим), кто не мог делать того, что был обязан.
Роб и Джулия изо всех сил старались что-нибудь придумать, чтобы избежать этих душераздирающих сцен. Они напоминали сыну, что он без всяких слез каждый день уходит от них в школу и не испытывает при этом ни страха, ни тревоги. Но это не помогало. Гарольд все равно был уверен, что будет плакать и плохо себя вести, несмотря на отчаянное желание сделать все как нужно.
Однажды Роб заметил, что Гарольд опасливо ходит по дому, включая везде свет и закрывая все двери. «Ты пугаешься, когда мы уходим?» – спросил он Гарольда. Естественно, Гарольд ответил «нет», хотя подразумевал «да». Роб решил провести сына по дому и показать, что ему нечего бояться. Отец с сыном зашли в каждую комнату, и Роб продемонстрировал Гарольду их абсолютную пустоту. Роб считал маленькие пустые комнаты неопровержимым доказательством полной безопасности. Гарольду же казалось, что в углах этих огромных пустых залов непременно таится какое-то неясное и бесформенное зло. «Видишь? – спросил после этой импровизированной экскурсии Роб. – Тебе не о чем беспокоиться». Гарольд же понимал только одно: взрослые всегда говорят эту ерунду, когда смотрят на устрашающие вещи. Но делать было нечего, и мальчик угрюмо кивнул.
