Как бы то ни было, Джулия, проклиная свою родительскую долю, над которой все смеются, но мало кто от нее отлынивает, препоясала чресла, приготовившись к сеансу подкупа и лести. В течение следующих пяти минут перед Гарольдом развернулись умопомрачительные перспективы: он получит золотые звездочки, сладости и игрушечный БМВ, если немедленно сделает уроки.
После неизбежного провала тактики пряника Джулия была вынуждена взять кнут: она поклялась, что отлучит Гарольда от телевизора, отнимет у него все компьютерные игры и видео. А потом вычеркнет его из завещания и посадит его в картонную коробку на хлеб и воду.
Но Гарольд оказался крепким орешком. Его не удалось ни соблазнить посулами, ни запугать угрозами, либо потому, что он был еще неспособен сопоставить долгие страдания с преходящим неудобством, либо потому, что понимал, что у матери нет ни малейших резонов лишать его телевизора – ведь ей тогда самой придется развлекать сына целую неделю.
В конце концов Джулии все же удалось усадить Гарольда с уроками за кухонный стол. Она отошла, чтобы налить себе стакан воды, а когда через 7,82 секунды вернулась к столу, Гарольд вручил ей листок с выполненным заданием. На бумаге красовались три или четыре неразборчивых знака – по-видимому, буквы раннесанскритского алфавита.
Это было только начало. Теперь Джулии предстояло объяснить, что домашнее задание надо делать медленно и вдумчиво. И по возможности на английском языке. Гарольд – столь же привычно – принялся протестовать, чувствуя себя самым несчастным на свете человеком, который заблудился в хаосе совершенно невыполнимых требований. Джулия по опыту знала, что ей потребуется еще пятнадцать минут, чтобы привести сына в то умственное состояние, когда он начнет хоть что-то соображать. Со стороны это выглядело так, будто они давно договорились, что Гарольд будет каждый день протестовать и бунтовать, после чего последует капитуляция и выполнение уроков.
Современная наука считает, что реакция Гарольда – это нормальная реакция человека, чью свободу подавляют абсурдные требования цивилизации. Чистота и творческая активность ребенка подвергаются насилию со стороны отлитого в неумолимые формы общества. Человек рождается свободным, чтобы влачить всю жизнь в тяжких цепях.
Но, глядя на сына, Джулия едва ли понимала, что и без домашних заданий, без родительского надзора, без внешнего руководства Гарольд отнюдь не свободен. Это дитя Гарольд, которого философы возвеличивают как образец невинного восторга, на самом деле – пленник своих побуждений. Неорганизованная свобода – сама по себе рабство.
