«Да будь же ты посерьезнее», – укорил себя Эндрю. Весь смысл пребывания здесь сводился к тому, чтобы почтительно засвидетельствовать убытие бедолаги в последнее путешествие, заменить отсутствующих друзей и родных. Достоинство – вот его девиз.
Увы, для Джонов, Джеймсов и Джейков запасов достоинства хватало не всегда. Согласно заключению службы коронера, смерть настигла его в туалете за чтением книги о канюках. Мало того, посмеявшись, судьба добавила еще и презрительный плевок: позже Эндрю обнаружил, что и книжка-то не очень хорошая. Да, пусть он не эксперт, но автору – который уже после прочтения нескольких абзацев предстал человеком раздражительным и ворчливым – вряд ли стоило посвящать целую страницу болтливой пустельге. Вместо того чтобы воспользоваться закладкой, покойный просто завернул уголок этой самой страницы, так что, возможно, он придерживался такого же мнения. Стягивая с рук латексные перчатки, Эндрю сделал мысленную зарубку: при следующей встрече с пустельгой – или любым другим представителем семейства соколиных – помянуть ее недобрым словом, тем самым как бы отдав долг памяти покойному.
Не считая нескольких книг о птицах, в доме не было ничего, что могло бы дать ключик для понимания личности умершего. Ни пластинок, ни фильмов, ни картин на стенах, ни фотографий на подоконниках. Сбивало с толку и вызывало недоумение лишь необычайно большое количество пакетиков «Фрут-энд-фибр» в кухонных шкафчиках. В общем, представить, что за человек был Джон, Джеймс или Джейк – помимо того что он увлекался орнитологией и имел превосходную пищеварительную систему, – было невозможно.
К осмотру недвижимости Эндрю, как всегда, подошел с полной ответственностью. Тщательно обыскав дом – симпатичное бунгало в псевдотюдоровском стиле, дерзко вторгшееся на террасную улицу, – он так и не обнаружил ничего, что указывало бы на наличие у покойника семьи и родственников, с которыми можно было бы связаться. Ничем не помогли и соседи, проявившие полное безразличие как к факту существования человека, так и к факту прекращения его существования.
Викарий немного неуверенно заговорил о Христе, и опыт подсказал Эндрю, что служба подходит к завершению. Нужно было запомнить имя, в конце концов, это дело принципа. Он на самом деле старался, чтобы получилось как лучше, даже когда выяснилось, что никого больше нет, пытался образцово исполнить свою роль, продемонстрировать уважительность и заботу, как будто все происходило в присутствии сотен убитых горем родственников. Эндрю снял часы перед входом в церковь, почувствовав вдруг, что последнее земное путешествие усопшего не должно сопровождаться равнодушным тиканьем секундной стрелки.
