Скай отыскала нужный фрагментик под диваном. Нос гондолы и впрямь оказался влажноватым, будто его кто-то обсосал и выплюнул.
– Повезло, что не проглотил, – сказала Скай, вставляя фрагмент на место. – Тётя Клер, можно тебя спросить?
– Спрашивай, юный джедай![19]
– А когда ты была молодая…
– Стоп! – сказала тётя Клер. – Я ещё не старая.
– Извини, я хотела сказать, моложе. Когда ты была моложе, ты, случайно, не хранила у себя предметы… попавшие к тебе от какого-нибудь мальчика? Ну, что-нибудь такое, совсем нелепое?
– Что-то я не пойму, Скай, ты тоже взялась писать книгу про любовь?
– Нет!!!
– Это утешает. – Тётя Клер двигала по столу фрагменты пазла, отыскивая шляпу гондольера. – Когда я училась, один хоккеист из нашего колледжа подарил мне свой наколенник. Наколенник – это достаточно нелепое или недостаточно? И я его хранила… дай вспомнить… да, я хранила его, пока не начала встречаться с Данни, который учился на химика. По идее, вроде бы химики не должны быть ревнивыми, но Данни почему-то этот наколенник терпеть не мог.
– А ты с ним когда-нибудь разговаривала?
– С кем?
– С наколенником.
Тётя Клер посмотрела на Скай как-то странно, будто ей вдруг понадобилось убедиться, Скай ли это.
– Ты о чём меня сейчас спросила?
– Ни о чём. Просто пришло в голову.
– А-а. Тогда нет. Не помню, чтобы я с ним разговаривала. С наколенником.
– И ты с ним не танцевала?
– Послушай, Скай. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. У тебя точно всё хорошо? Я, правда, не очень могу себе представить, чтобы ты танцевала с каким-то нелепым предметом, попавшим к тебе от мальчика, но…
– Тётя Клер! – оскорблённо воскликнула Скай. Ей совсем не хотелось, чтобы тётя Клер считала её такой беспросветной дурой. Но, с другой стороны, она же не могла выдать Джейн. – Ладно, забудь. Просто мне вдруг стало интересно, вот я и спросила.
– Значит, всё в порядке?
– Ага. Всё классно. – Чтобы не стоять на одном месте, Скай побрела на кухню и остановилась перед холодильником с прилепленными к дверце открытками. Никто и нигде не танцует с палочками от мороженого, подумала она. Ни в Англии, ни в Нью-Джерси.
– Или вот, – сказала тётя Клер. – Когда я училась в седьмом классе, у нас была одна девочка, которая встречалась с мальчиком. Из его носков она сделала себе перчаточные куклы, и они у неё были говорящие. Так что можно, наверно, считать, что она с ними разговаривала. Тебе это чем-нибудь помогает?
– Немного. – Ей и впрямь как будто стало чуть легче. Потому что бедная семиклассница, видимо, была совсем плоха, ещё хуже Джейн. – Тётя Клер, пожалуйста, если когда-нибудь, всё равно когда, ты поймаешь меня на такой дурости, засади меня под замок, ладно? Обещаешь?
