В раздевалке директор фабрики долго жал руки распаренному, счастливому Кривошлыку.
Во втором тайме Чернышев убегал от Кривошлыка, как заяц от лягавой. На мяч они не смотрели. Обоим было не до того.
Минут за пять до конца игры Кривошлык хитро подкрался к потерявшему бдительность левому крайнему и с размаху подрубил его под корень. Край рухнул. Кривошлык прыгнул на него и, издавая ликующие кличи, исполнил несколько зажигательных па лезгинки на грудной клетке поверженного противника.
Боже, что тут началось! Казалось, трибуны лопнут от негодующего рева. Мрачно насупившийся судья подбежал к Кривошлыку и отчеканил:
— За такие дела, молодой человек, высшая мера наказания!
На подгибающихся ногах потрясенный Кривошлык семенил за судьей и противно канючил:
— Ну за что вышка-то? Вышка-то за что, гражданин судья? Ну, согласен, сыграл по статье 108-й УК — «умышленное тяжкое телесное повреждение со стойкой утратой трудоспособности». Но ведь за это не вышка, гражданин судья, а самое большее — восемь лет положено…
Не слушая Кривошлыка, судья решительными шагами отмерил от ворот одиннадцать метров. И можно поклясться, что во всей вселенной не было более счастливого человека, чем правый защитник Кривошлык, уразумевший наконец разницу между пенальти и расстрелом. Одно ему было немножко непонятно (да и не только ему) — почему пара зуботычин прохожему в темной подворотне при одном случайном свидетеле каказуется лишением свободы, а жестокое умышленное членовредительство в присутствии десяти тысяч свидетелей карается штрафным ударом, да и то не по виновнику, а по мячу? Пока Кривошлык размышлял над этой юридической проблемой, игра окончилась.
Когда в раздевалке сияющий Кривошлык стягивал почерневшую от пота футболку, вошли два милиционера.
— Который тут будет гражданин Кривошлык?
Кривошлык почувствовал, как капли пота на его спине превращаются в ледяные горошины.
— Я, — сказал он тусклым голосом.
— Одевайтесь.
Он сдал капитану футболку, трусики, гетры и бутсы, натянул кепочку-восьмиклинку, купленную в сельпо за Енисеем, вздохнул тяжко, как корова, и двинулся на выход.
У выхода из раздевалки его ожидала толпа болельщиков и, судя по выражению лиц, отнюдь не для того, чтобы взять у Кривошлыка автограф. Скорее, массы жаждали дать, чем взять. Но тому, кто находится в руках правосудия, самосуд не угрожает, — заботливо прикрывая Кривошлыка с флангов, милиция провела его к синему с красной полосой «воронку».
