— Я не позволю, чтобы история Жизель затронула еще и вас, мирэль Тонэ. Вы не имеете никакого отношения к ее исчезновению, и если Гроссо или какой другой полиссар будет вас донимать, свяжитесь со мной, я все улажу. — Взгляд Демаре скользнул по моему лицу, задержавшись на губах, которые тут же нестерпимо захотелось облизать. — А сейчас мне и правда пора. Нужно представить дочерей второй няне.
— А что стало с первой?
На лице Алмазного короля промелькнула усталая улыбка.
— Продержалась полчаса. Надеюсь, вторая выстоит хотя бы до вечера. У меня сегодня важная встреча и…
— Я не сказала им о дневнике, — выпалила и замолчала, вглядываясь в лицо Фернана, следя за его реакцией.
Вот только никакой реакции не последовало, лицо оставалось бесстрастным.
— Я слышал, — кивнул Демаре. — И благодарен вам. Но если это будет вас мучить, можете вернуться и рассказать о дневнике Гроссо.
— Почему вы сами ему о нем не рассказали? — спросила тихо.
Демаре покачал головой.
— Потому что там нет ни слова правды, а то, что написано, может меня скомпрометировать.
— Хотите сказать, Жизель пыталась вас подставить? Но для чего ей это?
— Хочу сказать, что буду разбираться и выяснять, зачем моей жене понадобилось писать всю эту ересь. Теперь мне еще больше хочется найти Жизель. — Он кивнул мне на прощание и проговорил: — Всего доброго, мирэль Тонэ.
Протянул пакет, о котором я успела забыть, и в этот момент перстень на пальце Демаре вспыхнул. Я чуть не отпрыгнула назад с криком, когда над украшением показалась полупрозрачная голова Жужжена. Магическая голограмма подрагивала, то становясь четче, то расплываясь. Звуковая трансляция тоже оставляла желать лучшего — в голосе дворецкого слышалось какое-то потрескивание, съедавшее половину звуков.
Но самое главное мы услышали:
— Мируар Демаре! У мирэль Кристин… трр… трр… снова приступ! Ее повезли в больницу!
Лицо Алмазного короля словно окаменело. Он сдавил украшение, голограмма втянулась в перстень, а мы бросились к машине.
Селами Тонэ
— Ирочка, ну улыбнись нам! Мы так соскучились по твоим улыбкам. Игорь Семенович говорит, что силы к тебе возвращаются очень быстро и что уже завтра-послезавтра мы сможем забрать тебя домой. Теперь все будет замечательно, солнышко ты наше! Ты даже представить себе не можешь, как мы счастливы!
Последние несколько минут Селани боролась с желанием швырнуть в эту вымогательницу улыбок подушкой, стукнуть ее журналом или (что было бы еще более приятно) сунуть ей в рот горький оранжевый фрукт — не то апельсон, не то аросин. Чтобы наконец заткнулась и перестала вытряхивать из нее душу своей болтовней.
