— Вороного коня помню, Врданес, а тебя — нет, — сказал Бек.
— Не удивительно, — вздохнул Врданес. — Из меня вытравили все человеческое, и мать не признала бы… Двадцать лет ходил в оковах, как собака на цепи. Пленники мы — я и этот бедный русский. Хлеб, Владимир Хлеб его имя. Тоже на свою беду попал к туркам, они живо сделали из него раба, продали… Бог помог, вместе сбежали. Искали добрых людей, чтобы милость к нам явили. Видать, само небо нас услыхало, привело к тебе!..
— Радуешься? — спросил Бек.
— А как же? Теперь со спокойной совестью сойду в могилу — достиг наконец родной земли, — с жаром ответил оружейник, и глаза его увлажнились.
Бек велел своим воинам дать Врданесу и его товарищу коней.
Дальше дорога была крутая, но наезженная. Внизу виднелись медноцветные скалы Кафана — непривлекательные, голые. Там и находились медные рудники. Давид-Бек поманил рукой Врданеса. Тот подъехал.
— Рассказывай, брат Врданес, небось ведь многое пережил, — попросил Бек.
— Да разве все расскажешь, тэр Давид-Бек? Волосы дыбятся, как вспоминаю, что перенес, — проговорил Врданес и вздохнул. — Двадцать лет как один день — все собачья доля. Молод я был, когда турки разорили нашу Шемаху. Тогда я только обучился ружейному ремеслу. Узнали про мою искусность — не убили. Повезли в Дамаск и продали турецкому оружейнику. Заковали меня в кандалы, втолкнули в мастерскую. Стал я работать. Принудили веру переменить — переменил. Не гневись, тэр! Жить всем хочется. Но чужую веру я к сердцу не принял. В душе поклонялся только кресту. Так и прожил десять лет. А тут привели вот этого, — Врданес протянул руку в сторону Владимира Хлеба. — Было ему тогда разве что пятнадцать — изморенный, обессиленный. Какими только муками не сгибали беднягу неверные… В плен-то они его взяли на Донской стороне, а уж потом продали моему хозяину. Ну, умрет, подумал я. Хозяин даже пожалел, что уплатил за него несколько сребреников. Стал я заботиться о парне. «Русский он, — думал я, — единоверец мой, не дам погибнуть невинной душе». Выходил его. Выжил он. И хоть тоже веру поменять заставили, а крест я ему забыть не позволил. Еще десять лет прожили мы с ним. Не пожелаю врагу нашей доли…
Врданес вздохнул, посмотрел с тоской в сторону гор, но, заметив, что Бек дожидается продолжения рассказа, снова заговорил:
— Он тоже обучился в Дамаске искусству оправлять мечи. Секрет этого дела знают лишь тамошние оружейники. И пушки лить обучился. И вот мы бежали. С божьей помощью. Уже три месяца скитаемся по горам и ущельям. Благодарение господу, наконец сбылось наше заветное желание…
