— О святой Цицернаванк[18], спаси нас от порчи и гибели!
— Малы наши жертвоприношения, забыли мы праведное имя божье, — прошамкал дряхлый священник с раздвоенной бородой.
Люди застыли в ужасе.
— Говорят, будто человека зарезать надо…
— Двуголового?
— Господи боже мой, конец света.
Пришли Мигран и Паки с телохранителями.
Оба были пьяны. Мигран тут же накричал на блюстителя крепости. Тот устремился к темнице. Люди отхлынули в стороны, оставив посередине свободный проход. Явился одетый в красное палач.
— Вах!.. Вах! — пронеслось над толпой, и люди еще дальше отшатнулись и затаили дыхание.
— Утром, когда я шел из Дзагедзора, видел на дороге раздавленных детей и женщину, — рассказывал одноглазый гусан. — Говорят, двуголовый ходит по ночам и давит встречных семипудовым железным молотом.
— Господи, яви нам свое милосердие! — взмолился сгорбленный крестьянин.
Привели полуголого рамика Агаси, истерзанного и окровавленного. Он дрожал и беспрестанно крестился. Толпа напряглась. Неужто двуголовый? Где же вторая голова?
— Этот человек — отступник! — крикнул Мигран. — Он осмелился бежать из пределов нашего меликства. Шел менять веру, надругаться над крестом Спасителя, хотел присоединиться к безбожным язычникам Пхндзакара. Он изменил вере, дети Христовы, вере!..
— Проклятие! — закричали священники.
На балконе появился Бархудар в дорогой шубе и островерхой папахе. Все сняли шапки и низко поклонились мелику.
— Всяк, кто посмеет стать беглецом и изменит своему господину и богу, будет предан смерти! — снова выкрикнул сотник Мигран.
Мелик повернулся и направился во внутренние покои. Навстречу ему вышли жена и хромой брат. Оба бледные, взволнованные.
— Во имя Христа, не делай этого — пожалей божье создание! — с плачем взмолилась жена Бархудара, протягивая к нему руки. — Не проливай крови — скоро дни святого крещения, сжалься…
— Мятежница, ты вкупе со своим деверем! В монастырь захотела? — взбеленился Бархудар и со злости рванул жену за ворот ее шелковой кофты. — Глядите-ка, кто наставляет меня! Вон!.. — заорал он на жену и брата.
Бархудар поспешно спустился во двор, прошел мимо церкви, перепрыгнул через ручеек, тянувшийся от родника, и, волоча по снегу полы шубы, встал над головой склонившегося перед палачом Агаси.
— Ты бежал, да? — Он плюнул в лицо несчастному. — Бежал от своего господина, от своего кормильца и защитника?.. Покарать его! — Мелик обернулся к палачу: — Где вертел?
Палач принес раскаленный вертел.
