— Поцелуйтесь с ним! — потребовал Мхитар.
Мелик Бархудар скорее готов был сделаться вероотступником, чем пойти на такое унижение. Но грозен был взгляд спарапета. Этот взгляд мог уничтожить человека. Делать нечего, пришлось обниматься с нововозведенным меликом. Но сам ли Бархудар подошел к нему или сын Мигран подтолкнул его к вспотевшему, ошеломленному Туринджу — этого он не помнил.
Вскоре, словно ничего особого и не произошло, Мхитар вышел провожать мелика Бархудара.
Было уже поздно. Тикин Сатеник заперлась в своей комнате и велела служанке никого не впускать.
— Если Мхитар осведомится, скажи, что я нездорова, — наказала она.
Но Мхитар не осведомился о ней. Опьяненный вином и горем, он едва добрался до своей комнаты, растянулся, не раздеваясь, на тахте и тотчас уснул…
А Сатеник беззвучно рыдала, упершись подбородком в незаконченную рукопись, которая лежала на столе.
Давили позорная смерть двоюродного брата и пленение Нагаш Акопа. Она одинаково любила обоих. С Еликумом Сатеник провела все свое сиротливое детство, а Нагаш оставался для нее выдающимся живописцем и поэтом, одаренным талантами отца, Нагаш Овнатана. В один день потеряла она обоих. Один погиб, запятнав безупречную честь своего тысячелетнего рода, другого бог весть куда занесут оковы рабства…
Но разве только их потеряла Сатеник? А муж? В его редких ласках она видела проявление лишь супружеского долга. Он — ее Мхитар — не принадлежит ей…
Все это хотелось записать в века, громко кричать против неумолимой судьбы, оставить в истории жгучие слова укоризны, но рука не подымалась.
Утерев слезы, Сатеник принялась перелистывать рукопись, перечитывать написанное — историю трехлетних событий, происшедших в Восточной Армении, свидетельницей и участницей которых была она сама.
Страницы, которые она писала день за днем, составили объемистый труд. Кровавые и лучезарные дни, образы любимых и близких людей запечатлелись в нем.
Глаза задержались на первых страницах.
«…Давид-Бек вместе с немногочисленными соратниками поднял против персидского владычества знамя восстания. Это случилось весной 1722 года. Горсточка храбрецов новообразованного армянского войска встретилась с персидским войском впервые у Ераблура на Сисаканском плоскогорье и, разгромив его, изгнала из пределов Сюника.
После этой крупной победы Давид-Бек спустился в крепость Шинуайр, где ему с большим трудом удалось объединить со своим войском отряды окрестных армянских меликов. Но потом к нему присоединилось воинство армян, и Давид-Бек изгнал из крепостей Татева и Воротана персиян и отряды изменника, татевского мелика Давида-отступника. Имя Бека к тому времени было славно по всем нагорьям, и под его воинским знаменем собралось уже около десяти тысяч армян.
