Мхитар Спарапет | страница 2
Защищая свою независимость в жестоких сражениях, армяне не переставали создавать духовные ценности. В романе есть многозначительный эпизод: в тяжелую пору испытаний Давид-Бек предлагает известному художнику Нагашу открыть школу, где юноши будут обучаться искусству живописи. «Чтобы сохранить тело, дух должен быть просвещенным… Создай очаг света в нашем доме. Какими бы грозными ни были бури, нельзя отчаиваться!»
Следуя исторической правде, Серо Ханзадян художественно раскрыл мотивы единения грузин, азербайджанцев и армян. В романе значительное место уделено проблеме связей закавказских народов с Россией.
Совсем недавно переведена на русский язык и опубликована в журнале «Дружба народов» (1972 г., № 6) повесть Серо Ханзадяна «Жажду — дайте воды». Это лирическая проза о поэзии наших дней, о людях, творящих чудеса во имя торжества жизни. Повесть согрета радостью сопричастности автора к своему сложному и героическому времени, любовью к родной земле, к ее трудолюбивым и щедрым душой людям.
Примерно в то же время в Ереване на армянском языке вышла новая книга писателя — «Три года и 291 день». Автор дал ей подзаголовок «Фронтовой дневник», это художественная проза, в основу которой легло все пережитое автором на трудных дорогах Великой Отечественной войны.
Человек и родная земля — эту главную тему Серо Ханзадян решает и в больших и в малых произведениях. Образ защитника и сеятеля родной земли, социальная и моральная характеристика человека лейтмотивом проходят через все творчество писателя, имя которого заслуженно стоит в ряду наиболее крупных художников слова нашей многонациональной советской литературы.
КНИГА ПЕРВАЯ
РАЗОРВАННЫЕ ОКОВЫ
Таинственный караван
Узкая тропка вилась среди густых лесов Кашатахка. Здесь пролегал самый близкий путь между древними армянскими нагорьями Арцах и Сюник.
По тропе из Арцаха в Сюник спешил небольшой караван. Хотя солнце уже поднялось над снежными вершинами Кирса, предрассветная мгла в лесу еще не рассеялась.
Была глубокая осень.
Обнажились бук и граб и даже вросшие в скалы дубы. Лес стоял безмолвный. Молчали всадники, сопровождавшие караван. Молча ехали спарапет[1] Мхитар и тысяцкий Тэр-Аветис.
У седобородого и белоголового Тэр-Аветиса из-за серебряного пояса торчала рукоятка голландского пистолета. Ворот его простого подрясника был расстегнут, и на шее виднелся крест. Рядом с тысяцким рослый, стройный Мхитар, казалось, врос в седло своего серого коня. Брови вскинуты, взгляд беспокойный. Смуглое лицо озабочено.
