И тут же вспомнил он о прокушенной руке Натальи Львовны и сделал вдруг свой хватающий жест:
- Простите!
- Что? - Наталья Львовна посмотрела на него удивленно и сказала вскользь: - Все-таки она не пожалела ее, ваша жена... А это что? Тоже реликвия? - и указала на полосатого паяца под стеклянным толстым колпаком.
Паяц лежал, раскинув руки и собрав ноги; одна половина - красная, полосками, другая - белая, мелким горошком; колпачок над глупым фарфоровым лицом немного набок; туфельки желтые с китайскими носками... Под паяцем коврик...
- Это?.. - Алексей Иваныч запнулся было немного, пригляделся к ней и заговорил, путаясь: - Это у нее перед смертью... у моей Вали... Она ведь без меня умерла, далеко от меня, у сестры, на Волыни - вот. Я писал сестре Анюте: "Что у нее было в руках перед смертью, - пришли мне, только честно"... Она честная... Я думал, - может быть, мне писала карандашом, ну, что-нибудь, ну, хоть два слова... Или платок ее... Мог ведь быть и платок... Или вообще... могло же быть в руках что-нибудь совместное наше, давнишнее... ну, вещица какая-нибудь, которую я давно знаю... И вдруг паяц... Откуда? Что это значит? Совсем новенький... Для новорожденного Анюта купила... Что это может значить?.. Не понимаю... Ребенка хотела нянчить?.. Но почему же не ребенка, а паяца?
- Как же умирающая могла бы нянчить ребенка? - и Наталья Львовна чуть улыбнулась краешками губ, отводя в сторону лицо.
- Да, конечно... Она могла бы мне написать что-нибудь, последнее... Ну, хоть два слова... А вот это... Не написала!.. А вот это - коллекция... Тут жуки здешние, только самые редкие... Это вас не займет, конечно? На что вам жуки?.. Да и мне на что? Так... И это не сам я собирал, не сам, не думайте! Это мне подарил сын здешнего врача, Юрия Григорьича, студент, - не знаю, зачем. А может быть, вам любопытно? Я вам подарю, - живо повернулся Алексей Иваныч.
- Нет, пожалуйста!.. Что вы!.. Радость какая, - жуки! Я их боюсь!
Подняла руки к самому лицу, как бы для защиты от жуков, и вскрикнула слабо: "Ой... А больно все-таки!", так что и Алексей Иваныч, сразу встревожась, взял ее зачем-то за укушенную руку тихо и сказал наставительно:
- Вот видите... И конечно же, будет больно... Вы осторожней... Ну, я подарю это Павлику... вот этому, - на костылях... видели?
- Я его знаю даже... Мы с ним познакомились...
- Ах, так!.. Как же это вы? Тем лучше.
- Почему "тем лучше"?
- Ну, просто так... Он какой-то хороший... и несчастный. И должно быть, мало уж ему осталось жить. Так жаль!..
