— Эруд сказал, чтобы я на всякий случай прикрывал тебя, — сказал он.
— Я прямо почувствовал себя в безопасности, — съязвил Хаар.
— Он сказал, что так ты и ответишь, — рассмеялся бывший Гвардеец Ворона.
— Мы приземлились, — раздался голос пилота.
— Опустить аппарель, — приказал Хаар.
По самолету скользнул яркий прожекторный луч, и оптические линзы в шлеме Хаара со щелчками переключись между разными режимами для компенсации. Часовые орудия, установленные на вращающихся основаниях вокруг посадочной платформы, следили за его движением, дождь преломлял лучи их лазерных прицелов причудливыми узорами. Площадку окружали высокие рокритные стены, покрытые пятнами сырости. В дальней стене находились тяжелые ворота с заклепками, покрытые сколотыми, потускневшими полосами угрозы.
Ворота медленно поднялись, и в них хлынули смертные солдаты. На дисплее Хаара завихрились руны прицеливания.
— Всего тридцать, — заметил Грил. — Я даже не вспотею. — Люди были в рваной униформе, украшенной варварскими орнаментами. Открытые участки тел покрывали ритуальные шрамы, однако целились они из своих лазкарабинов со слаженной дисциплинированностью. — Следует отучить их тыкать своими игрушками в настоящих воинов, — прорычал он.
— Спокойно, — сказал Хаар, — не делайте ничего, если только они не откроют огонь.
— И что тогда?
— А ты как думаешь? — отозвался он. — Убьете их всех.
Хаар начал неторопливо спускаться по аппарели, на ходу медленно отстегивая шлем.
— Ни шагу дальше! — Крупная фигура, облаченная в видавший виды комплект сине–белой брони модели II со сбруей медикэ, протолкнулась сквозь ряды смертных.
— Ты стал даже еще уродливее, чем я помню! — крикнул Эндрид.
Апотекарий был с непокрытой головой, дождь хлестал по его морщинистому лицу и поблескивал на корковых имплантатах, соединявшихся в основании черепа.
— Хватит лести, назови себя, — откликнулся апотекарий.
По его ногам стучали стазисные колбы и инструменты медикэ, пока он шагал вперед. В руке у него покачивался тяжелый цепной топор, его алмазные зубья переливались на свету.
— Так ты встречаешь старого друга, Калибос? — рявкнул Хаар.
— Эндрид! — расхохотался апотекарий и, раскрыв объятия, поднялся по аппарели. Оставшиеся зубы сверкнули в широкой ухмылке. — Так ты до сих пор жив? Ангрон этому не обрадуется, когда узнает.
— А ты когда–то видел его радостным? — не остался в долгу Хаар.
— По–моему, однажды я видел, как он улыбнулся.
— Он скалился?
— Кажется, да! — усмехнулся Калибос.
